А потом все произошло, как и говорила женщина. Вот только увидев, как они собрались развлекаться, мне плохо стало. На арене сначала дрались гладиаторы, а потом туда стали выпускать молодых парней и… Зверей. Это был ужас. А толпа ревела и веселилась, когда зверь разрывал очередную жертву.
Все время у меня не было даже сил открыть глаза, пока это действо не закончилось.
Обед едва не попросился обратно. Все, на что меня хватило, это поковырять его вилкой. А потом объявили наш выход.
Наша труппа выкладывалась полностью, стараясь угодить величествам и высочеству. Когда подошла моя очередь, я танцевал, как последний раз, вложив всю душу.
После третьего танца, король встал со своего места. Все, затаив дыхание, ждали, что он скажет. И он выдал:
— А теперь, вся труппа, кроме танцора, может покинуть дворец, а он, — некультурный тычок в мою сторону. — Становится личной собственностью принца, его рабом, — все в шоке застыли. А король, повернувшись к довольно ухмыляющемуся сыну, улыбнулся и, показав на меня, произнес. — Это тебе мой подарок на твой день рождения.
Чтооооооооо?!
В зале началось столпотворение. Охрана стала оттеснять от меня наших артистов, которые пытались заступиться и не дать меня забрать. А я… Я впал в ступор. У меня просто не укладывалось в голове, что значит меня подарили кому-то? Как это возможно? Вокруг начался хаос. Крики, вопли, звук оружия и доспехов…
— Что, ты офигел от своего счастья? — раздался около меня ехидный голос Гарта, который презрительно ухмылялся, наблюдая за мной.
— У тебя, я смотрю, счастье через край? — оглядывая синяки на его запястьях и на шее, в тон ему поинтересовался я. Тот вспыхнул и со злостью процедил:
— Ничего, у тебя скоро побольше их будет, — высказался он, удаляясь к принцу, который наблюдал за нами, сузив глаза.
Кажется, что на этот раз я попал окончательно. Этого ничем не проймешь. Свободы передвижения у меня явно не предвидится, и где найти выход, ума не приложу. Что же делать? Я чуть ли не со слезами на глазах наблюдал за труппой, которая и не думала скрывать слез, особенно Варга. Они текли у нее по щекам, в глазах было столько боли, что и у меня выкатилась одинокая слезинка.
Когда труппу уже оттеснили к дверям, и я остался стоять посреди зала один, как прокаженный, вдруг раздался грохот вылетевших из окна стекол. И передо мной возникли… Птица с птенцом. Вот только птенцом он уже не был. Это была взрослая особь, с красивым разноцветным оперением, хохолок на голове образовывал подобие короны. Я засмотрелся. И на лице в ту же секунду возникла широкая радостная улыбка.