Где-то здесь мучился Рик. Сердце ныло от жалости к нему. Бедняга натерпелся, да еще по моей вине. Но ничего, я залечу его раны: и душевные, и телесные.
Хмурый страж вел меня бесконечно длинным коридором. То и дело на пути встречались лестницы, мы все спускались и спускались. Права была Берта: основная часть тюрьмы под землей. Наверху лишь верхушка айсберга.
Была ли я благодарна лэрду? О да, еще как. Он мог воспользоваться моим положением, но не стал этого делать. Повел себя как джентльмен, хотя я полагала горцам не знакомо, кто это такие. Анрэй Вестор удивил меня. Уже в который раз. Я совершенно не понимала этого мужчину.
Мысленно сделала себе пометку: сказать ему «спасибо» перед отъездом из Кингросса. Задерживаться я не собиралась, но и уехать молча не могла.
Не верилось, что наконец обрету свободу. Прощай город-клетка, в которую меня насильно заточили. Прощай, нелюбимый мужчина. Мы с Риком снова будем только вдвоем и сделаем все возможное, чтобы вернуть прежнее счастье.
Страж привел меня к обитой железом двери. Ржавый замок долго не открывался. К тому моменту, когда он поддался, я уже изнывала от нетерпения.
— Шагайте, леди, — страж кивнул на дверь. — Я подожду здеся. Ежели чаво, кричите, подсоблю.
Я смерила его взглядом. С какой стати мне бояться мужа? Более сдержанного, скромного человека я не встречала.
В камере царил полумрак – свет поступал из коридора через узкое оконце в двери. Идти приходилось на ощупь. Сначала показалось, надо мной подшутили, и никого здесь нет. Но потом пригляделась и различила в углу груду тряпья. Та зашевелилась, подняв в воздух невыносимый смрад. Едва сдерживая рвотные позывы, я с ужасом признала в груде человека. Это был никто иной как Рик. Он вышел в полосу света: заросший щетиной, немытый, исхудавший, но по-прежнему дорогой для меня.
— Душа моя, — прошептала я, не решаясь подойти. Чудилось, муж сомневается в моей реальности. Но я была не призраком, а живой, из плоти и крови, и мечтала отогреть его в своих объятиях.
— Рик, — позвала осторожно, словно приручала дикое животное. — Это я, Флориана.
— И правда ты, — послышался хриплый голос. — Явилась полюбоваться на мои страдания? Я уже неделю гнию в этой помойной яме, и никому нет до меня дела.
— Что ты говоришь? Я понятия не имела, что ты здесь, а, узнав, места себе не находила, думала, как тебя спасти.
— А чего думать? — фальцетом взвизгнул Рик. — Последнему идиоту в этой крепости понятно, что от тебя требуется. Это все ты, — он указал на меня черным от грязи пальцем. — По твоей вине я страдаю.