Лейтенант задумался ненадолго и добавил:
— И имя «Максим» не катит. Что за Максим? Да еще и Третий? Если уж националист придумывает такую монету, то не круче ли поместить на ней портреты борцов? Петлюры какого или Бандеры? Да мало ли у них, у националистов, героев! А тут какой-то Максим Третий! Не в дугу… — Он запнулся, бросил взгляд на Сквиру и поправился: — Я имею в виду, что было бы логичнее, если бы…
— Я понимаю, что вы имели в виду, — осторожно улыбнулся Северин Мирославович. Не хватало еще к словам цепляться!
Ну вот, монета не националистическая. Что теперь докладывать подполковнику Чипейко?
Козинец погладил усы, глядя на капитана.
— Да и не вызывает эта монета никаких националистических чувств. Жадность — да, вызывает. Желание заныкать ее на черный день — вызывает. А вот националистических чувств — нет…
Сквира кивнул.
— Может, этими монетами зарплату активистам выдают? — предположил он.
— В магазин с такой зарплатой не попрешься, к ювелиру не сунешься. Даже если бы и не было никакого трезуба! А с ним… С трезубом в КГБ загремишь с два счета!
— А награда? — все еще сопротивлялся капитан. — Вроде ордена?
— И как награда она не в тему, — развел руками Василь Тарасович. — Ты, скажем, всю жизнь положил на борьбу с Советской властью, а тебе что? Твои же товарищи награждают тебя не грамотой «Передовик национализма», не медалью «Пятьдесят лет Бандеровским курсом», не орденом «За успехи в оплевывании Советов», а монетой с каким-то Максимом Третьим…
Рот Козинца растянулся в широкой улыбке.
— Ни себе покайфовать, ни семье показать, ни перед единомышленниками повыпендриваться…
— Вы раньше имели дело с монетами? — спросил Сквира, удивляясь, когда это лейтенант успел все проанализировать.
— В смысле? — Козинец будто наткнулся на какой-то барьер. Хотел что-то сказать, но вопрос капитана остановил его на полном скаку. — Я пока ночью стены в той хате простукивал, столько всего об этой монете передумал…
— Ну и зачем же она все-таки нужна?
Козинец молча пожал плечами. В комнате воцарилась тишина. Стало слышно, как где-то в глубине райотдела дежурный объясняется с кем-то по телефону. Слов разобрать было нельзя, но голос гудел, создавая беспрерывный монотонный фон.
— Может, — задумчиво проговорил Сквира, — кто-то получил доступ к левому золоту? Ворует на прииске, например?
— А монеты-то зачем штамповать? — парировал Козинец. — Тем более, с трезубом? Так одна статья была, а теперь еще две подогнал, и каждая серьезнее другой…
Опять повисла тишина. Часы на стене отстукивали секунду за секундой.