Бывало со всеми, кто ночевал на плоту у своего костра и не проспал то первое мгновенье, когда первый солнечный луч встречался с нашим огнем: казалось, будто солнце с удивлением глядит на этот маленький, но такой тоже и упрямый на своем месте огонек.
«Откуда ты взялся такой?» – спрашивает удивленное солнце.
А он горит себе и горит, не обращая никакого внимания на удивленное солнце.
Сказать так, что это похоже на то, как если бы великий и славный отец встретился со своим малюткой сыном, – нет! Что-то есть человечески независимое даже и от самого солнца в этих наших красных угольках на рассвете.
Огонек был на желтой реке – это горела северная нудья на плоту. Нудья же – это сухое толстое дерево горит посередине себя, а маленький человек Митраша дремлет и, просыпаясь по необходимости, сдвигает концы прогоревшей середины.
Северная нудья – это всеобщий очаг промыслового человека ночующего на сендухе, или, по-нашему, просто на воле: на лесных полянах, на берегах реки тоже всегда на плотах; нижние деревья, составляющие самый плот, погруженные в воду, от нудьи не загораются.
По эту сторону нудьи, ближе к рулю, сидит сейчас Митраша, а по другую сторону спит Настя под еловым лапником. Горячее дыхание девочки пробивается сквозь еловые ветки и так успевает охладиться, что кристаллы белым снегом остаются на ветках елки и, накопляясь, так плотно складываются, что кажется, спящая девочка покрыта белым платком.
Но это кажется только, что спящей холодно, под толстым слоем лапника на сене у нудьи очень тепло. И Митраше, не спавшему ночь, конечно, очень бы хотелось поскорее попасть на это сено.
У кормщика на плоту не одно только дело, чтобы время от времени сдвигать концы перегорающей нудьи. Его главное дело держать плот на стрежне, где вода самая быстрая и где у желтых хлыстов меньше спора, чем в других местах реки: на быстрой воде им хорошо.
Только очень издали кажется, что на желтой реке все так спокойно. Стать же поближе и смотреть на все с берега, то на реке видишь то же самое, что и бывает в ледоход, когда каждая льдина дерется с другой, чтобы успеть не растаясь и цельной льдиной, может быть, даже и приплыть в океан.
Но то льдины, и это нам очень понятно – зачем они так спешат, за что стоят и за что борются между собой: за то, чтобы скорей всех прийти в море. Но за что спорят? бревна, неужели только за то, чтобы первым бревном приплыть к месту назначения, на лесопильный станок, и обратиться в безличные доски и тес определенного размера?