Убегая, женщины старались начать новую жизнь и вступали в другие браки, приживали детей. Солдатская жена Ефросинья Пашковская бежала от мужа, который ее постоянно бил, в 1730 г. из Москвы в Санкт- Петербург, где в Кронштадте, сказавшись вдовою, работала у разных людей. Через два года сошлась с прапорщиком Владимирского пехотного полка Глебом Хотяинцсвым. Муж Иван Пашковский утверждал, что бил ее за то, что она и до того сбегала, что подтверждено другими свидетелями — его сослуживцами. К тому же Иван женился в третий раз, после ее побега не получив разводной грамоты. Тем не менее суровее всех оказалась наказанной Ефросинья: ее сослали в работы под церковной епитимьей и хоть и развели с Пашковским, но запретили вступать в другие браки. Пашковский был лишь разведен с третьей женой.[371]
Духовные власти, если у них оказывался иск о разводе по причине бегства жены, могли объявить жену в розыск. Вот один из типичных указов о сыске беглой жены того времени: «...велено о сыску оной бежавшей подьяческой жены Пелагеи Ивановой и есть ли и где в сыску обрящстся о присылке в консисторию и надлежащему исследованию епархии его преосвященства в принадлежащие места распубликовать указами, а приметами оная жена Пелагея как означенной копиист Сахарутин в консистории сказкою показал имеется средняго росту, лицем бела с небольшими шадринами нос при кокоре нозри широки глаза серые от роду напримст лет двацатк и закащику попу Федоту от распубликования в заказе своем и надлежащем учинить по сему Ея Императорского Величества указу».[372] Беглые жены были преступницами, их ловили, как ловили всех остальных беглых, сажали в тюрьму и после разбирательства отправляли назад мужьям (если те были еще живы) или назад в вотчину для дальнейшего решения судьбы женщины. При этом мужья всегда «отсутствовали»: в женских челобитных на получение разрешения на второй брак муж обычно значится отсутствующим, хотя, вполне вероятно, он также мог бежать, оставив семью.
Некоторые выводы
Оценить уровень и размах супружеского насилия в XVIII в. невозможно вне нескольких накладывающихся друг на друга контекстов: общего уровня насилия, в том числе межличностного, в обществе; гендерного порядка; восприятия нормативных концептов поведения; общественных стратегий выживания. Однако все они так или иначе функционируют внутри общей рамки взаимоотношений власти. Многочисленные попытки специалистов объяснить супружеское — и шире — домашнее насилие такими факторами, как ситуативность, злоупотребление алкоголем, общим невежеством (отсутствием образования), канализацией детских фрустраций, социально-экономическими факторами (бедностью, безработицей и т. д.), постоянно оказываются неудачными. Супружеское насилие остается весьма распространенным в российском обществе явлением и составляет и сейчас серьезную проблему для уголовной и государственной политики.