— Дженни!
У меня нервы разыгрались не на шутку. Отец думал, что это из-за концерта в целом, а не потому, что Дженни заставляла меня делать кое-что, из-за чего я буду заперт в своей комнате до конца своей жизни. Моя жизнь кончена.
— Перестань волноваться. Мы творим историю, — взяв меня за руку, заверила Дженни. При ее поддержке мои влажные ладони сразу же высохли. Я глубоко вздохнул и поправил свой розовый галстук.
Зал затих, и я последовал за Дженни к двум фортепиано, которые стояли на сцене, повернутыми друг к другу.
Подобно Моцарту, я откинул полы своего фрака назад и сел одновременно с Дженни.
Не знаю, как звучала наша игра, не знаю, какая реакция отразилась на лице моего отца, и я не знаю, допускал ли ошибки. Я ни разу не отвел своего взгляда от Дженни. Ее глаза сверлили меня, пока мы выкладывались по полной. Только на последней ноте, сыгранной порхающим мизинцем, мы улыбнулись. Мы, черт возьми, отлично справились.
Не было ни одного сидящего человека, не было ни одной руки, чтобы не хлопала, и не было более гордого отца в мире. Мой отец почти выдернул нас с наших мест и потащил на середину сцены. Держа нас обоих за руки, он поднял их вверх, затем поклонился, потянув нас за собой.
— Теперь я получу мобильный телефон, правда?
— Ух ты, ты исполнял «Восточную фантазию» в двенадцать лет? — спросила я Блейка.
Я почувствовала его улыбку на своих волосах.
— Я все время забываю, что ты разбираешься в этих вещах лучше меня.
Я засмеялась и передвинулась на свою сторону кровати.
— Полежи со мной, — попросила я. Блейк прижался грудью к моей спине, и я, улыбаясь, закрыла глаза. Дженни была маленькой бунтаркой, а Блейк был маленьким щенком на коротком поводке.
— Я тебя люблю, — прошептал он мне в волосы.
— Я тоже тебя люблю, Блейк, — сказала я, сделав глубокий вдох. Как бы сильно мне ни хотелось не думать об этом, я знала, что должна. Но сегодня ночью я хотела заснуть с улыбкой, представляя себе Блейка и Дженни на той сцене, бросающими вызов его отцу. Я буду волноваться о том, что мне делать, в другой раз. Я была слишком счастлива, чтобы беспокоиться о том, что покину их.
Проблема заключалась в том, что я всегда была слишком счастлива.
На следующее утро, еще и восьми часов не было, а уже Пи барабанила в дверь. Она была взволнована предстоящим парадом.
— Открыто, — крикнула я, видя, что рычажок замка находился в горизонтальном положении. Мы оба одеты, поэтому не было смысла закрывать дверь прошлой ночью. Блейк застонал и откатился от меня.
— Сегодня день парада. Давайте, пора собираться.