— Она — единственная знахарка в деревне! — насупился старик. — И тебе ли не знать, старший сын, что всё, в чём её обвиняют — ни разу не подтвердилось?
— Ерунда! — отмахнулся его собеседник, проходя вглубь комнаты и усаживаясь на кресло. — Она айндзура и не может быть непричастной к нашим бедам. Просто не в силах обычных людей найти доказательства и…
— Старший сын, — устало прервал его староста, занимая кресло напротив. — Андзуры такие же люди, как и…
— Не надо душеспасительных бесед, отец! — рыкнул мужик. — Мне хватает их в городе! Мы с тобой люди от земли, у нас чёрные волосы и сильная кровь! Мы здесь власть! Это наше селение, мы…
— Я на одну четверть айндзура, ты — на одну шестнадцатую! — устало проговорил глава деревни. — Да, в нас сильна правильная кровь, но ты готов выгнать своего брата Вальгарда, который родился от пришлого!
— Не смей мне трогать брата, старик! — внезапно взъярился мечник. — Он наш по крови! Его родила моя мать! Пусть у него и не чёрные волосы…
— Так и Васка наша! — припечатал по подлокотнику староста. — Её бабка — твоя родственница! И…
Он ещё что-то втирал своему отпрыску, а я зацепился за знакомое имя. Васка! Василеса! Так что, получается местные жители — Сербы? Ну, или их копия в другом мире. Хотя староста упоминал Вальгарда, а это звучит уже как-то по скандинавски.
— Нет! Она — чужак! — рявкнул мужчина, подавшись вперёд.
— А может быть, ты так относишься к ней потому, что она дала тебе от ворот поворот? — мягко, по отечески проговорил глава деревни. — Ты, главное, скажи мне, старший сын, а мы уж…
— Сам разберусь! — окрысился мечник.
— Сам, так сам, — нахмурившись, безразлично ответил староста и, пожевав губы, строго добавил. — Но травить мне её заканчивай! Другой знахарки в округе нет!
— И без неё проживём! — опять рявкнул его сынок и вскочив быстрым шагом вышел из комнаты, напоследок прошипев. — А если ты не чтишь заветы предков, то я сам с ней разберусь! Сейчас! Всё зло от айндзур!
И зло хлопнул дверью, от чего в помещении погасло несколько свечей, а огоньки остальных взволнованно затрепетали.
«Зашибись здесь жизнь у девки… с карманными деревенскими нациками!» — подумал я, ни секунды не сомневаясь, о ком шёл сейчас разговор.
Определения, используемые в родном языке, были встроены в речь местных вместо местоимений и многочисленных именных суффиксов. Так что, слыша «она», «её» и прочее, я воспринимал их как «девушка-блондинка» или «чужачка со светлыми волосами», а при произнесении имён, ещё и отношение к объекту разговора. Хотя мой мозг каким-то образом переваривал всё услышанное в удобоваримый русский язык, хоть я и примечал в услышанном некий акцент.