К чести Николая Владимировича, дом он себе поставил полностью за свой счет. Большой — из двух изб, соединенных дощатым "летним блоком" из четырех комнат, коридора и веранды. Дом ему обошелся чуть дороже трех сотен, и он очень радовался этому. Я — не очень, потому что именно на этом месте собирался поставить уже свой "особняк". Но "деду" настроение портить не стал: ему же всего год жизни остался, пусть порадуется. Знать бы сразу — так попросил бы в другом месте поставить. Но я — не знал. Потому что двадцать первого марта я отправился в Нижний. На попытки уговорить Петра Векшина переехать в Царицын ушёл почти целый день. И только когда Машка вмешалась в разговор, я понял, что время тратил совершенно зря:
— Дяденька, — спросила меня она. — Ты правда малых тоже к себе забрать хочешь?
— Да, я всех перевезти в Царицын собирался.
— Тогда поехали, мы согласны.
— Но отец твой…
— А он уже год как совсем ума лишился. Чего с ним-то говорить? — и она печально махнула рукой. — Когда ты нас забирать-то хочешь?
Ведь слышал, что отравление ртутью приводит к слабоумию. Только забыл…
В Царицын мы прибыли пятого апреля, на "Самолётовском" пароходе. За время моего отсутствия "дед", кроме нового дома, закончил — уже по моей просьбе — навес, под камышовой крышей которого сохли кирпичи. Там их уже сохло тысяч двадцать: старый моряк очень "творчески" воспринял слова, что "рязановцы" готовы хоть за один прокорм работать…
В "прошлой жизни" лишь золотой орел на визитке (и, по началу, репутация "блаженного") удерживали местные власти от того, чтобы рыбалка стала резко убыточным для меня занятием: вообще-то для промысла требовалась особая лицензия (именуемая "рыбным билетом") и ловля рыбы без такой лицензии считалась браконьерством, за которое можно было и в тюрьму сесть, причем довольно надолго. Если рыбак, конечно, не дворянин — а я первое время сам на рыбалку бегал, а формально детишки, со мной рыбачившие, могли считаться моими "гостями". Теперь же билетами я запасся заранее, и не только "на уду", но и для ловли сетью с лодки. Так что "прокормом" сейчас занимались два десятка мальчишек, сидевших с удочками с утра и до поздней ночи.
А еще с ними сидели два здоровых мужика с револьверами: "дед" быстро отреагировал на наезд "огородников", промышлявших браконьерством в Татарской балке. Найти же пару пожилых отставников, с револьвером знакомых, в городе оказалось нетрудно.
Ну а я — в ожидании доставки моих "индустриальных" заказов — занялся сельским хозяйством: большая часть грядок была уже прикрыта рамами с пропарафиненной бумагой, и в "закрытый грунт" морковку, картошку и капусту посадили десятого апреля. А одиннадцатого — посеял и пшеницу. Большая сеялка — штука очень удобная, позволяет сеять быстро — так что уже в воскресенье работа была закончена. Надеюсь, я не промахнулся… вот пруды, правда, были заполнены совсем не до краев. Что было понятно: вместо одного сейчас вода собиралась сразу в три, по площади превышавшие старый уже раз в пять. Но ведь и испаряться вода будет впятеро быстрее — так что тут тоже был простор для деятельности. Я даже знал, для какой — но сперва нужно было начать много зарабатывать.