Многое могли бы припомнить о Грибоедове и другие его ближайшие друзья: Вильгельм Кюхельбекер, Александр Одоевский, Александр Бестужев – из них только последний попытался описать знакомство с Грибоедовым (записка эта появилась в печати в 1860 г.), но смог коснуться лишь нейтральных тем, и, не будь его показания в Следственном комитете: "С Грибоедовым, как с человеком свободомыслящим, я нередко мечтал о желании преобразования России", – мы были бы вынуждены оцепить их знакомство как чисто литературное.
Конечно, знакомства Грибоедова не исчерпывались декабристским кругом. Среди товарищей его были писатели и артисты, композиторы и музыканты, профессора и путешественники, офицеры и генералы, чиновники и дипломаты, польские изгнанники и грузинские друзья... Многие из них нам хорошо известны; о других мы с трудом выискиваем сведения; о третьих только догадываемся. Кто, например, скрывался за инициалами П. Н., помеченными в путевом журнале драматурга 1819 года в списке его близких, которым он, по–видимому, собирался писать, – быть может, это инициалы той женщины, от любви к которой Грибоедов "чернее угля выгорел" (см. его письмо к Бегичеву от 4 января 1825 г.)?
Грибоедов отнюдь не был замкнутым человеком, как это закрепилось в легенде: он тянулся к людям и люди тянулись к нему; вынесенная из гусарских лет привычка к непринужденному дружескому общению с окружающими позволяла ему легко заводить новые знакомства. И жизнь его складывалась так, что сферы его общения причудливо менялись: огромное, по–московскому чтимое родство и свойство в детстве, университетские приятели, сослуживцы–гусары в годы войны, потом кавалергарды, преображенцы, семеновцы в Петербурге, литераторы и театралы, чиновники Коллегии иностранных дел, кавказские и персидские приятели и недруги, новые московские и петербургские знакомства 1823–1825 годов, встречи в Киеве и в Крыму 1825 года, товарищи по гауптвахте Главного штаба 1826 года, и снова Кавказ, и снова Персия,
Об этом необходимо вспомнить, чтобы оценить сравнительную бедность мемуарной литературы о Грибоедове. Менее десятка специальных мемуарных очерков, ему посвященных; почти столько же пространных и связных рассказов мы можем извлечь из записок и дневников его близких и дальних знакомых, в остальном же – множество мимолетных штрихов к характеристике Грибоедова, сохранившихся в воспоминаниях и письмах его современников. Дробность этого материала, проникавшего в печать в разных изданиях и в разные годы (в основном в конце XIX века), затрудняла целостное представление о реальном облике Грибоедова.