— Да, сердечко наверно шалит у Любушки, — задумчиво проговорил Алексей Иванович, а Семён молча покачал головой.
В палате повисла тягостная тишина, каждый думал о своём. А потом, все продолжили заниматься своими делами, прерванными в результате произошедшего с женщиной обморока.
— Пойдем обедать, все уже потянулись, — вернувшись с очередного перекура, сообщил Игорь и народ засуетился.
— Я попозже пойду, пусть народ рассосётся. А то я долго стоять не могу, нога болит, — не вставая с кровати, произнёс Семён.
— Я тогда тоже с тобой, — поддержал я компанию, решив дочитать последнюю статью и заодно отнести газеты на стол в коридоре.
А на обратном пути я рассчитывал взять там что-то новенькое, потому что кроме чтения делать было абсолютно нечего. Да и время так шло быстрее и соседи, видя, что я читаю, не приставали с расспросами. Я читал, но не очень вникал в смысл прочитанного, мысли были о бедной женщине. Что она такого увидела в моих глазах, раз потеряла сознание, ведь было ясно, что плохо ей стало только из-за встречи со мной. А может, это просто совпадение, а виновато сердце, как сказал наш ветеран. Но я помнил, что она упомянула какого-то «Витеньку», короче одни вопросы, ладно хватит голову ломать своих проблем выше крыши.
Соседи тем временем вернулись за исключением Игоря, он опять пошёл в курилку, и Семен, кряхтя, поднялся с кровати,
— Пошли Максимка, теперь наша очередь, а то Маринка уйдет, останемся голодными.
Зайдя в столовую, в которой было почти пусто, мы, взяв посуду, направились на раздачу пищи, где по-прежнему заправляла уже знакомая мне медсестра.
— Как там Любовь Павловна? — спросил Семён, подавая девушке тарелку.
— Мы её домой отправили на скорой. Они больного привезли, ну мы их и попросили её до дома подбросить. Там фельдшер знакомый, обещал до квартиры проводить, — ответила она, наливая в тарелку дымящийся суп.
— А что с ней было-то, так неожиданно? — Семён принял из рук девушки тарелку и поковылял к столу у окна, где мы утром сидели.
— Вы берите сразу и второе и садитесь кушать, а я к вам подойду — расскажу, — ответила Марина, взяв мою тарелку и наливая в неё суп.
Взяв, за несколько приёмов всё полагающееся на обед, мы уселись за стол и приступили к трапезе. Медсестра, обслужив ещё двоих больных и видя, что больше никто не подходит, подсела к нам на свободный стул.
— Любовь Павловна сына зимой похоронила, единственного. В цинковом гробу привезли из Афганистана, весной должен был на дембель прийти. Ну, как она бедная переживала, словами не расскажешь. В лёжку лежала, думали, вообще не поднимется. Ну, потом понемногу отошла, мы, как могли, помогали. Она только на работе и забывается, дома долго не может находиться в одиночестве, мужа то она давно схоронила, ещё молодой совсем был — рак желудка. Вот и сегодня, суббота — выходной, а она на работу пришла. А такая реакция на тебя, Максим объясняется просто. Очень ты на её сына, покойного, похож, она говорит — вылитый, фигура, лицо. Я видела его на фотографии, Любовь Павловна, приносила, он из армии присылал — действительно вы очень похож, — вздохнув, она замолчала и смахнула слезинку. Мы, тоже молчали, что тут скажешь, но женщину было очень жалко. За что ей это, сначала мужа схоронила, сына одна вырастила, а потом и его потеряла.