— Да что это за ерунда... убирайтесь... — Давид готов был провалиться сквозь землю.
— Вот шо, швицер, — тут в разговор вступил спутник девицы, — хватит тут ушами елозить! Сестру мою ты обесчестил — значит, надо платить! Деньги гони на бочку, да живо!
— Какие деньги? Вы с ума сошли! Я скромный госслужащий! — завопил Агоян. — Я сейчас милицию вызову!
— Вызывай, — усмехнулся брат, — вот мы заявление и напишем, как ты сестру мою в меблированных комнатах обесчестил! Изнасиловал обманом! Надругался над девушкой. И свидетели найдутся! Ваш муж, мадам, — обернулся он к жене Агояна, — известный бабник в городе. Ни одной юбки не пропустит. Но сейчас не на тех нарвался. Так что зови милицию, швицер задохлый! В отеле тебя опознают.
Давид отступил назад, к жене, но та инстинктивно отшатнулась, вжалась в стенку. На нее было страшно смотреть, лицо ее выражало муку. Бог был низвергнут, и жуткая правда, которую она пыталась не замечать, на которую закрывала глаза, вдруг с обжигающей силой вырвалась наружу. И Агоян, похоже, почувствовал перемену, произошедшую с его женой, потому что еще сильнее затрясся.
Заявление об изнасиловании не было шуткой — особенно по тем временам. Особенно на человека, занимавшего такую серьезную должность. Пока станут разбираться, с работы однозначно турнут. Агоян прекрасно понимал это. А значит, долой финансовые потоки. И связи среди большевиков не спасут.
— Нету у меня денег, нету, — взмолился он, — я скромный служащий, живу на одну зарплату... Жалованье задерживают...
— Тогда я иду за милицией, — сказал брат девушки.
Очередной звонок в дверь прозвучал так резко и неожиданно, что Агоян подскочил.
— Да что это такое? Матерь Божья... — он совсем позабыл, что верить в Бога ему не положено по должности.
— Откройте! — брат девушки повернулся к жене Агояна.
Та, даже не спросив, кто там, открыла дверь. На пороге стоял молодой священник.
— Добрый вечер, дочь моя! Сочувствую в вашей скорбной утрате. Где усопший?
— Кто? Что вы говорите? — Женщина растерянно отступила на шаг.
— Усопший, говорю, где? — повторил священник. — В этой же квартире покойника отпевать надо?
— Какого покойника? Нету у нас никаких покойников! — закричал Агоян, приходя в себя, находясь на последней грани нервного напряжения от всего, что свалилось на него за этот вечер.
— Вы ошиблись, батюшка, — дрожащими губами произнесла его жена, — нет у нас покойника.
— Дай Бог, и не будет, дочь моя! — ответил священник. — Ну это если с разумом дружить будете.
С этими странными словами он достал руку из полы рясы. В ней был зажат тяжелый армейский наган. А из-за его спины, с боков, неожиданно появились еще двое вооруженных мужчин.