Подойдя к камням, они буквально замерли, приросли к земле. На верху груды лежал... красный детский башмачок. Он был совсем маленький, для ребенка не старше трех лет, сделанный из блестящей красной кожи, и просто светился. В нем были даже настоящие красные шнурки. Словом, это была дорогая элегантная вещь, которую позволить себе могла только состоятельная семья. Семья нэпманов — по тем временам. Откуда детский башмачок мог взяться здесь?
— Мать честная... — прошептал один из рыбаков, а второй вдруг быстро закрестился дрожащими пальцами.
— Матерь Божья... Заступница... спаси нас... защити, матушка...
И действительно: в этом детском башмачке, лежащем на груде камней, было что-то настолько жуткое и зловещее, что это почувствовали даже необразованные и не особо чувствительные рыбаки.
— Эй, робяты, шо за столб до дороги? — раздался сзади знакомый голос. — Вы до меня копыта нашкандыбали, али за как?
По дороге навстречу им шел дед Михей, опираясь на свою сучковатую палку.
— Да подожди орать, — прервал его один из рыбаков. — Тут за такое... А ну-ка зырь! Шо за то может быть?
Заинтригованный, дед Михей подошел поближе и увидел детский башмачок. Нахмурился. Находка ему не понравилась. Перевернул палкой, башмачок скатился с камней. Стало видно, что шнурки аккуратно завязаны на бантик.
— Может, дытынка какая потеряла? — Рыбак с надеждой посмотрел на Михея, как будто тот мог знать.
— Ох, лихо... — Дед Михей, хмурясь, с сомнением покачал головой. — Нет здесь таких дытынок, шоб за такой фасон носили... Вот шо, робяты, надо ходить, посмотреть.
— Может, оно того, — второй рыбак отступил на шаг, руки у него тряслись, — сила нечистая хороводит?
— Какая нечистая! Тьфу на тебя, дурень! — рассердился дед Михей. — Кому сказано: ходим.
Согнувшись, один за другим трое мужчин вошли в полуразрушенную комнату в недрах горы. Внутренние стенки почти все рухнули, и комната представляла собой один большой зал.
Дед Михей бодро шел первым — несмотря на возраст он хотел быть в курсе всего. И вдруг... остановился. Да так резко, что едва не упал.
Обхватив лицо руками — палка выпала из его рук, — дед Михей вдруг затрясся всем телом, издавая нечто настолько нечленораздельное, что у случайного свидетеля от ужаса волосы стали бы дыбом. И действительно — ужас, первобытный ужас словно охватил сгорбленную фигуру деда Михея...
Тут и оба рыбака, оказавшись за его спиной, смогли взглянуть вниз. Один стал белым как мел, словно из него разом выпустили всю кровь, а второй дико завыл. И, воя по-звериному, бросился прочь из ужасной пещеры...