– Отличное определение! Ну, по заявкам зрителей он любит читать. Может без отдыха несколько часов кряду.
– А что плохого? Люди просили, людям нравится. И ему приятно, – удивилась Аня.
Соломатина посмотрела на нее с сожалением. Все-таки ее подруга бывает «глухой» – не слышит нюансов, подтекста не понимает. Инна, иронизируя над этой особенностью Антона, имела в виду его способность забывать про время и думать только о стихах.
– Знаешь, наверное, я плохо разбираюсь в поэзии, но Антон мне понравился. Он другой какой-то стал. Понимаешь, вроде как старше.
– Так слава богу, лет сколько! – зло заметила Инна.
Вдруг что-то стало ее раздражать в этом разговоре. «А я ревную, – ответила она сама себе, – я ревную. Я не хочу, чтобы Антон опять общался с Анькой. Пусть кто угодно будет, только не она. Аня его выгнала, когда ему было совсем плохо. Когда вообще было непонятно, что с ним будет. Со мной он стал тем, кем стал. И не для Кулько я старалась!» Соломатина даже не заметила, как была смешна и нелепа в этих своих размышлениях.
С Аней Кулько они расстались холодно. Инна так хотела поделиться впечатлениями о встрече с Федотовым, ей хотелось посоветоваться, но вместо этого они обменялись колкостями, а Кулько своим рассказом об Антоне совершенно испортила ей настроение. Соломатина весь вечер не находила себе места и даже хотела позвонить Пьяных, узнать, как дела. И только чувство такта помешало это сделать. «Вдруг он опять с Анькой встречается. Я же не знаю, что теперь между ними…» – подумала она, засыпая.
Так часто бывает, совершив решительный шаг, вдруг начинаешь сомневаться в правильности и справедливости этого шага.
Спасение было в работе. Соломатина даже не представляла, что есть этот мир – мир отважных и красивых людей. Все, что касается авиаперелетов, для нее объединилось в устойчивое словосочетание – «турбулентность, красное сухое, ура, приземляемся». Все остальное было за гранью понимания, особенно сам принцип действия летательного аппарата. Соломатина «заболевала нервами» уже за трое суток до вылета. На лице ее поселялась мина «вам хорошо, а мне еще лететь». Она переставала спать и начинала много есть. Последнее проходило у нее под девизом «а, терять нечего!». Окружение смеялось над ней, хотя вряд ли нашелся бы хоть один, кто бы совсем не боялся перелетов.
А здесь такие были. Здесь были люди, которые не только в силу профессии спокойно относились к перемещениям по воздуху, но которые очень уважали чужие страхи. Соломатина, немного освоившись, возвела этих людей в богов – таким невероятным казалось то, что они умели и могли.