Утром его снова перевязали. В палате было скучно. Тяжело раненные не разговаривали. Они или стонали, или забывались в полусне, или им было вообще не до разговоров. Сосед Тихона все время спал.
Тише очень хотелось курить. Кроме того, ему нужно было оправиться. Он стеснялся сестры и не пользовался судном. Она разрешила ему выйти. Он накинул шинель и вышел во двор.
Шел дождь, от немощеной земли поднималась свежесть. Приятно было вдохнуть воздух, не пропитанный йодоформом. В клозете Тиша разжился у ребят табачком. Вновь прибывшие рассказали ему новости: началась переброска частей на Юго-Западный фронт, летом, говорят, будут давать отпуска на полевые работы. Вонючий старик переведен с повышением в Петроград, прапорщик Врублевский тоже куда-то отчислился по собственной просьбе.
В общем Тиша провел здесь уютные полчаса, никуда не спеша, покуривая и болтая о том о сем.
Капитан Бровцев тем временем быстро продвигался сквозь палаты, раздавая кресты каждому третьему. Поручение это было ему неприятно, и он спешил поскорей закончить его.
Войдя в последнюю палату, капитан отсчитал третью от дверей койку и остановился возле нее.
– Тут никого нет, ваше благородие. – сказал солдат, сопровождавший капитана.
– Он вышел по нужде, – сказала сестра, – он сейчас придет.
– В конце концов это все равно, – сказал капитан, – они все герои.
Он перешел к соседней койке. Солдат растолкал Тишиного соседа. Тот проснулся и, увидев офицера, привстал, морщась от боли в поврежденной ноге.
– Фамилия? – сказал капитан. – Какой части?
– Двести восемьдесят первого стрелкового полка, шестнадцатой роты, рядовой Назаркин, ваше благородие, – сказал солдат.
В палату вошел Тиша. Удивленный, он остановился. Да, это был их каптенармус. Здорово ж они тогда его помяли.
– Доблестный солдат Назаркин, – забормотал капитан формулу награждения, – твой геройский подвиг известен всей армии, благодарное отечество восхищается тобой, поздравляю тебя с награждением почетной боевой наградой – Георгиевским крестом четвертой степени. Солдат пришпилил к груди каптенармуса серебряный
крестик.
– Ваше благородие, – крикнул Тиша, – нельзя его награждать. Это мы его сами покалечили. Он водку казенную крадет.
Капитан с недоумением оглянулся.
– Послушайте, сестра, – сказал он, – что он там такое плетет?
– Бредит, ваше благородие, – быстро сказал Назаркин. – Его бы убрать отсюда. Просто нет сил выдержать. Тронулся, должно быть.
В сильном возбуждении Тиша подбежал к каптенармусу. От волнения Тиша не мог связно говорить. У него вырывались отдельные слова. Он махал руками и пытался сорвать крест с груди Назаркина.