— Княже, землицей ны наделишь?
"Что они около своих деревень не могут лес повалить?" — Удивлённо пронеслось в голове, а потом дошло. Люди умнее меня. Они понимают, что здесь будут под защитой. Кто-же под боком у князя посмеет обидеть? Примерно тоже самое и Еремка зашептал на ухо. Осталось кивнуть и важно подбочениться.
— Могу наградить, но за неё придётся отрабатывать.
— Сие мы есмь разумеем. — Ещё раз поклонились землепашцы.
— Корчуйте сколько сможете, половина себе, половина мне. Еремка, иди покажи!
Как у пахарей глаза загорелись! Мужики чуть не подрались за лучшие места, надеясь ещё в этом году новые участки обработать и собрать урожай.
— Ща пупок надорвут, хребет наломают, угомонятся. — Авторитетно заявил посмеивающийся Вторуша.
Ну правильно, семья кузнеца от ремесла кормиться, а потому сажает только небольшой огородец. Ажиотаж с наделами им не интересен. Мне тоже можно не переживать. Даже если от участка останется половина, то с урожая вполне смогу прокормить себя и своих дружинников, хотя они сами себя прокормят.
Пошептавшись, потолкавшись локтями, мол надо оставить княжича обживаться, устраиваться, команда разошлась по делам. Я мельком глянул на наличность и на берестяные списки, общей кучей сваленные в обыкновенную корзину, видимо сплетённую на скорую руку вместо традиционного сундука. Примерно всё на месте. (до сих пор было недосуг и не интересно подсчитать сколько в запасе или теперь можно называть в казне монет и шкурок) Помнится, что приблизительно на одну взрослую кобылу было, около трёх гривен, кажется. Часть пришлось потратить, потом с вороватого купца сторицей вернулось… Ладно, разберусь как-нибудь в свободное время, а сейчас переодевшись в броню, надо пойти оглядеться и потренироваться, а то начал отвыкать и главное соскучился!
Внутри крепости кипела работа. Один Малёк только снова взобрался на башню и стоял там караульным, обозревая окрестности. Я решил начать оттуда. С высоты открылся прекрасный вид на Клязьму. В отличие от двадцатого века весь правый высокий берег и в этих местах оказался заросшим дремучими борами. Наша крепость с вырубленными окрестностями была словно небольшой случайной плешью в густой лесной шевелюре. Другие селенья отсюда не были видны, только дороги расходились в три стороны от рынка, вскоре теряясь под густыми лесными кронами. Юный часовой "красовался" в чьей-то кольчуге, которая ему была на три размера велика, а подол свисал почти до пола, будто балахон. Подросток не расстраивался, перетянул ремнём и ходил бравым воякой. Меня он теперь поприветствовал сдержанно, мол на службе негоже кидаться и обниматься не положено.