— Пойдём скорее отсюда пока стража не налетела! Скажут ещё, что это ты аппарат сломала.
Мы немного пробежались и неожиданно оказались на небольшом пляже. Барышня сперва вытаращилась, застыв, а потом попятилась, заслонилась ладонью и дальше подглядывала на людей в купальниках и трусах из-за кустов, вдобавок сквозь пальцы.
— Срам-то кой?! — Приговаривала она, качая головой.
Хохотнув, я зашептал в розовое от смущения ушко: "Представляешь, а в бане они совсем обнажённые ходят."
— Тама вольно, поелику омовение вершать. — Возразила скромница.
— Они и здесь в Клязьме могут мочалками тереться. Ты что ли ни разу в реке не мылась?
— Но… а… у… зрят же усе! — Выговорила наконец спутница.
— В парилке тоже глаза, очи по-вашему никто не затворяет. Не хочешь намылиться? — Хихикнул я.
Представляю, что бы случилось, если бы скинув ночнушку, красотка на глазах у народа принялась бы натираться песочком. Милиция, а следом психушка приехали бы безотлагательно.
— Авось нощью сподручнее. — Задумчиво пробормотала милашка, не поняв шутки.
Тотчас будто током шибануло. Накатили тревожные мысли: "А ты, брат Вовка, дура-ак! Учишь бедолагу чему попало. Стряпуха же такие безмозглые шутки не всегда понимает. Вдруг поверив, рыжая и в самом деле чего-нибудь такое отчебучит? Пожалуй, надо стараться вести себя осмотрительно, чтобы не наделать глупостей и не вляпаться в неприятную историю."
Вечером, как и планировали, вернулись к знакомому овражку. Нас уже ждала ребятня. Младку сразу окружили, взяли за руки, как лучшую подругу. Девушка растрогалась и чуть не забыла про собственного князя. Вернее, мне пришлось напомнить, пробиться, усесться рядышком на своё место на коряге и самому ухватить её за маленькую, нежную ладошку.
— Тё-отя, расскажи ещё ска-азку. — Сразу-же посыпались просьбы.
Тут наверху осторожно кашлянул и стал спускаться приглашённый мужичок.
— Дядька Егор! — Послышался испуганный шёпот.
Ребята прижухли, хорошо хоть не убежали.
— Проходите, Егор Иванович, мы вас ждём. — Протянул я ему руку.
— Тут фрукты у меня созрели, угощайтесь витаминами. — Поставил тот пол ведра самых крупных, отборных плодов яблок и груш.
— Ешьте на здоровье они мытые.
Мы с подругой сразу ухватили по две штуки и смачно захрустели. Детям пришлось раздавать. Они бы так и не решились, видимо от стыда.
— Вы, пострелята, если захотите, спросите, я же завсегда угощу. Только трясти деревья не надо. Яблоки бьются, пропадают. Вы же в темноте больше топчете, чем берёте. — Проворчал садовод.
Опустив глаза, сорванцы послушно закивали. Я усмехнулся. Первый лёд недоверия растоплен. Дальше всё зависит от них самих.