Бандиты разошлись в стороны окружая. Это конечно логично. Все, кто нападают группой, также поступают, даже животные. Только они вероятно не догадываются, что и нас учили биться в подобных ситуациях со стаей волков или людей. Задний лиходей начал подкрадываться, но я-то его вижу боковым зрением. Шаг вперёд, взмахнул, отпугнул разбойников спереди и тут же неожиданный, быстрый отход назад. Тот как раз устремился в атаку и удар обратной стороной жердины в пах оказался особенно болезненным. На всякий случай надо быстро добавить ещё раз в голову. На время один вне игры. Жаль окончательно добить не успеваю.
Двое оставшихся набросились одновременно, но это уже проще. Им главное не дать приблизиться на длину дубинок. Сделав вид, что улепётываю, отскочив назад и в сторону, я вынудил второго злодея заслонить дорогу, помешать третьему и встретил набегающего мощным прямым уколом в грудину. Он тоже, как и предыдущий практически сам нарвался. Было бы настоящее копьё, проткнуло бы нафиг, но ему и так неплохо досталось. Небось дыхание на пару мгновений остановилось, а то и сердце. Последнего удалось просто огреть с размаху по голове, пользуясь преимуществом оружия в длине. Следующий удар уже достался несчастному вдогонку по спине. Бедняга передумал драться и рванул в кусты. Его можно понять. С разбитой головой много не навоюешь.
— Так, кто тут ещё смелый?!
Второй головорез тотчас решил, что хватит испытывать судьбу и метнулся в другую сторону. Нет, за ним гнаться босиком тоже не стоит. А вот третий гад оказался то ли самоубийцей или самым умным и хитрым. Очухавшись, он ухитрился схватить мальчишку и прижал к животу нож. Вот какого (ПИ! ПИ! ПИ!) пирога Младка с Геркой к супостату подходили?! Небось пожалеть хотели!
— Али низа жердину, али порешу твого отрока! — Зарычал громила, для устрашения оскалившись и вытаращив глаза.
— Да и режь его. Парубок вовсе не мой, а так, приблудный. — Усмехнулся я.
Бандит опешил. Негодяй, наверное, надеялся, что подросток брат, племянник, в общем родственник и хотел что-то выторговать. Конечно было жалко парнишку и отдавать его на растерзание никто не собирался, но и придумать пока ничего не удавалось. Сдаваться — самая большая глупость. По головам настучит, свяжет всех и продаст. Это было ясно, как день.
Барышня, сидевшая до того на корточках, испуганно закрыв лицо руками, внезапно распрямилась как пружина, которую долго заводили и наконец отпустили. Смотревший на меня разбойник не заметил, как молнией метнулась она к костру, схватила голыми руками большую горящую головешку и запихнула ему за шиворот. Рёв мужика огласил окрестности. Забыв про пленника, ротозей заплясал выгибаясь, не догадавшись сразу развязать пояс и вытрясти огненный сюрприз. Подружка, ободрённая первой победой, не остановилась, подхватила кузовок с остатками грибного супа и нахлобучила бродяге на голову. Там был уже не кипяток, но, судя по крику, ещё очень горячо. Лицо при этом у кухарки сделалось такое страшное, что похлёбка пострадала на мой взгляд напрасно, лучше бы её потом доели. Убивец и без того, взглянув на разъярённую кикимору, умер бы от страху. Хорошо, что ребёнок не успел разглядеть, а я, привыкнув к такой её реакции, вовремя заслонился рукой.