На тренировке Вторуша похвастался рогатиной с железными наконечниками, такой же как у меня.
— Ты вроде бы железо не покупал. — Вспомнилось мне.
— Сие сами с тятей выжгли. — Степенно прогудел тот басом.
— Что же раньше молчал, если умеешь? Сделай побольше металла, тренируйся, глядишь и меч себе выкуешь, остальным продавать начнёшь.
— Зело муторно сие тяжание. Цельную гору грязи высушить, пережечь, перековать потребно, покуда малость железвия добудешь. — Вздохнул парень. — С тобой еси ловчее. Пояти у лихих людишек добро, на сие и выкупить, чесо потребно.
— Не — е, дорогой, это тебе проще. Жги себе, да стучи молотком. Знаешь, сколько раз меня почти убили? Сам со счёту сбился. В другой раз может не повезти.
— По что же ты еси на топоры кидаешься?
— Да я вроде бы не стараюсь. Они сами набрасываются. Небось наблюдал в прошлый раз, как меня с коня сбили? А деваться было некуда! Видимо судьба.
В этот вечер баней никто не тревожил, потому что тренировка получилась совсем короткая, чисто символическая, пропотеть никто не успел. Мешая сражаться, сбежались, наверное, все мужчины селения от мала до велика. Каждый желал потрогать мои обновки, примерить и помахать сабелькой. Отказать было невозможно, но пришлось присматривать.
Однако и соловьёв слушать получилось втроём. Борщ уселся на любимое место Божены, а подружка прикорнула с другого края. Может у деда в самом деле была бессонница или опытный ветеран почуял неладное, но он завёл поучительную беседу на тему морали и нравственности. Я ёрзал как на иголках. Было неловко и немного стыдно. Ведь в самом деле собирался целоваться с его внучкой, не будучи даже обвенчанным, что по их правилам грех. Тем не менее все молодые так делают. В его разговорах с дружками пенсионерами не раз проскальзывало, как ухаживали за красотками в своё время, посмеиваясь над нынешними парнями мол они так не умеют. В результате барышня улизнула спать первая, устав слушать нотации, а меня хозяин лично проводил до лежанки, докучая ворчанием и нравоучениями.
Зато утром, пока хозяин фыркал, кряхтел и плескался во дворе над бочкой, мне достался не один поцелуй, а сразу несколько. Даже, когда я открыл глаза, очаровательная фея не убежала, позволила притянуть себя за талию, погладить распущенные, не заплетённые ещё в косу волосы и поцеловать в ответ. Правда только раз. После обольстительница аккуратно, но настойчиво высвободилась.
— Как у тебя там сзади? — Показал я глазами.
— Насилу отпарила. Нынче сидать горазда. — Хихикнула барышня. — Дюже руци у тя ломовые.