— Летом замуж собралась, а на уме забавы одни. Перед зятюшкой стыдно… Придется, видать, еще тебя дома держать пару годков, поучить уму-разуму.
— Вовсе не ладное судишь, маменька! Я и так не могу лета дождаться, а если Михей меня до новой зимы к себе не возьмет, вовсе зачахну у вас.
— Ох, же ты как стала смела! Ничего, пожалуюсь дядьке, найдет на тебя управушку. — За меня Княгинюшка заступиться может…
— И той достанется, развели зверюг в доме, да еще каких ведь зверюг. Знаю, знаю, откуда ветер дует… Без Незримой Силушки тут не обошлось.
И так все жили хорошо и дружно в Гнездовье. Ради баловства препирались, а чаще долгими темными вечерами собирались в общих покоях, пряли кудель, мотали шерстяные клубки, шили приданое следующей невесте в змеиной родне. Сказы сказывали, да пели протяжные долгие песни.
Вместе с Радуней и Михеем навестила Леда под день Карачун и двор Теки. Едва сдержала изумленный возглас, узрев, как топорщится под клетчатой поневой живот у довольной женщины.
— Прибавку ждем по весне, уж недолго осталось. Благодарствуем за подарочки. Не угодно ли наших пирогов отведать. Устин вчерась гольца наловил богато. И тестице славно выпрело.
Леда скинула теплую шубку в избе, сидела на лавке близ жаркой печи, оделяя двух приемных девчушек Теки печатными пряниками с медовой начинкой. И на каждом-то маленький «дракончик» выбит. Такой же дракончик желтоглазый висел на шее Княгинюшки. Такой же на груди у любимого мужа был нарисован. Разглядела до мельчайшей черточки, расцеловала каждую крапинку…
— Годар, я вот думаю, если будет у нас сынок, позволишь Радмиром назвать?
— Радмир — радетель за мира, миру радость… хорошее имя. А, может, уже и меня порадуешь, не все же с сестрицей по углам шептаться.
— Я сомневаюсь немного, но Арлета сказала, кажется, да… Обождать маленько еще и яснее станет. Ой, ну что ты, что, меня сейчас так нельзя хватать… А вдруг уже правда все…
— Ладушка ты моя, конечно, все правда, давно знаю, ждал пока сама откроешься мне. Чувствую его… Крохотное зернышко совсем, а сердечко уже стучит… Сильное, храброе сердечко… Наше с тобой, но и само по себе чуток. Пусть он мудрее нас станет, больше увидит, больше сделает.
— А ты научишь его летать, Годар?
— Я расскажу ему — кто он, а летать он выучится сам, как настанет время. Не тревожься, Любимая, всему свой срок. В каждом из нас от рождения дремлют великие силы нашего рода. В каждом из нас спрятан труд всех поколений. Мы лишь ступеньки… через нас люди дальше пойдут, все выше и выше к небу. А чтобы достать до Луны, порой даже летать не надобно.