На открытие городка Мастеров столько народу было, туристы из Японии, Норвегии, немцев много, китайская делегация… Хорошо подготовились наши, было чем удивить. А ярмарку какую организовали, это же надо видеть! А что сделали в Ингале… Леда, думаю, на всю страну будем известны.
Девушка опустила глаза, вспоминать летнюю практику в Приисетье не хотелось, но уж раз начали разговор, надо поддержать, вон, как отец воодушевился:
— А что в Ингале?
— Собираются через неделю открывать санаторий, место уникальное, реликтовый сосновый лес, термальное озеро, минеральный источник. Природоохранная территория, никакой хозяйственной деятельности, покой и тишина, с превеликим трудом выдали разрешение для основания маленькой турбазы. Видимо, только для гостей области, высокого начальства, а простому люду туда хода не будет. Места там есть особенные, заповедные, жители окрестных сел их не жалуют их, стороной обходят, говорят, были необъяснимые случаи, чудилось, мерещилось всякое. Одним словом — сказки!
— Санаторий для элиты, ничего не скажешь…
— Так, не просто санаторий, это прямо этнографический музей под открытым небом. Я видел эскизы, они там собираются деревянную скульптуру Змея Горыныча установить, в натуральную величину.
— И кто же эту величину определил? По народным преданиям или рассказы очевидцев имеются?
— Предания тоже не на пустом месте рождались, кто-то что-то и видал, должно быть.
— А у страха глаза велики!
— Слышу в голосе скептицизм! Да-а… Это наше родовое «Михайловское»… Стало быть, в русского дракона, вы, сударыня, не верите?
— Верю, почему же нет, и в лебедя для Леды тоже верю. Мне только одно интересно, почему у русского дракона — три головы? И на месте срубленных новые вырастают? Ускоренная регенерация? Удобно чудище устроилось, ничего не скажешь.
Михайлов тоненько засмеялся и в который раз поразился в душе, до чего же Леда на бабку Софью похожа — такая же стройная, изящная, с аристократическим профилем, с густыми темными бровями, что на Руси издавна «соболиными» назывались. Чувствуется дворянская кровь, этого не отнять у дочки. А вот сыновья у Михайлова оба в мать пошли, в «Тайс — Таисью», что по жизни оказалась женщиной требовательной и не особенно культурной. Дома вечно бардак, пахнет убежавшим кофе, а благоверная говорит, что смертельно устала, лежит на диване в шелковом кимоно и читает Кафку в целях духовного развития. Или просто спит среди бела дня, что особенно раздражает Михайлова, потому что с возрастом Тая начала некрасиво похрапывать, вульгарно оттопыривая нижнюю губу. Днем спит, ночью читает книги или смотрит сериалы по ТВ, ни одного дня в жизни не работала, занималась детьми. А в итоге дети сами по себе, у одного футбол, у другого хоккей, все пристроены по секциям.