— Но я не хочу! Это… это даже… Дикость-то какая! Слов у меня больше нет! Просто нет слов!
— А ежели слов нет, сядь и помолчи! Целее будешь. И чегось ты такая худая, кого ж ты родить-то нам сможешь? Надо бы тебя откормить, девка, чтобы кровь с молоком, чтобы глаз мужу радовала. Сейчас заведу квашню…
Леда столбом стояла посреди избы и только возмущенно переводила взгляд то на мужика с липовой ногой, то на зловредную бабку. Может, все это местные шуточки? Сват Наум, да на кого же ты меня оставил, негодный!
— Ты глазищами-то на меня не зыркай, и не таких обламывала. Велено тебе прижать клавке задок, так и поступи. Раз сама здесь пока никто.
Тут Леду обуял самый настоящий страх. Просто заповедник каких-то жутких существ: невидимки всемогущие, когтистые руки из мутной реки, коты чудовищных размеров, а теперь еще и медведя-оборотня в мужья прочат… От кого же заступы искать, кому в ножки поклониться с мольбой о помощи. Но в одном бабуля права, надо бы сесть и поговорить спокойно. Так девушка и поступила. Присела за край стола, и даже покосилась тайком на одноногого «жениха».
А тот уставился на нее, нисколечко не таясь, уверенно сложив на щербатую столешницу большие руки. Волосы взъерошенные, до самых плеч, лицом оброс, видно, давненько не брился, а глаза выразительные — темные будто, в обрамлении длиннющих ресниц, глядят испытующе, со скрытой звериной страстью.
— Красивая ты. Любить тебя буду. Беречь.
У Леды от этих простых слов мороз по спине пробежал. «Проснуться бы сейчас самое время, да видно это не сон… Ой, мамочки, что же будет со мной дальше!»
— Простите, но я так не могу. Я вас совсем даже не знаю. И вы меня тоже, кстати. Я вам могу не подойти. «По размеру хотя бы. Никогда мне не нравились такие большие мужчины. Я их просто опасаюсь. Да, если он меня схватит, я от страха тотчас на месте умру, а это было бы обидно. Мне же надо домой. Должен же быть какой-то способ вернуться».
— А вот я сейчас и проверю, подходишь или нет… Ha-ко, держи!
Через весь стол полетел в сторону Леды какой-то маленький предмет, завертелся прямо напротив девушки. Надо же, фигурки двух крохотных медвежат, вырезанные из дерева. Грубая работа, резьба неуклюжая, но, кажется, дорого было мужчине это нехитрое украшение.
— Нравятся тебе? В подарок возьмешь?
— Простите, но я не могу.
— Значит, не поглянулось…
Со двора донесся какой-то глухой звук, будто кто-то в ворота стукнул.
— Кого еще нелегкая принесла?
Старуха нехотя поднялась с лавки, сбросила с колен клубки ниток и те сами собой закатились в угол, сами запрыгнули в берестяное лукошко, что притаилось в углу.