Замолчали. Своими уральскими сказами, пересыпанными перчеными словечками, Жора бередил Добычину душу, каждый раз вызывая в памяти образ печальника Гамлета с его классикой: то ли «неладно что-то в Датском королевстве», то ли «какая-то в державе датской гниль» — в зависимости от перевода. Это чувство неясной угрозы было широко разлито и в московском управляющем слое. Словно грозовая туча на далеком горизонте, эта угроза погромыхивала и посверкивала то грядущим дефицитом пенсионного фонда, то неизбежным драматическим выбором макроэкономической стратегии, который не от хорошей жизни, прикрываясь державным блудом, малодушно оттягивает Кремль в надежде скрестить ужа и ежа.
Добычин знал, что теперь его очередь излагать Синицыну свои соображения, понимал, что в суждениях пойдет на политическую глубину, попытается на пальцах объяснить, почему игорный дом в убытке не бывает. Однако начинать не стал, опытным глазом засек легкую суету среди ребят из Службы. И верно, из охраняемых дверей выпорхнули две девчушки — прямые светлые волосы за спиной, белый верх, черный низ, в руках тонкие, элегантные кожаные чемоданчики с застежками «под золото». Они юркнули к пюпитру, заменявшему трибуну, положили на него бумаги и уселись в третьем ряду, у прохода, на заранее назначенных местах. Добычин понял: приготовления завершены. Шепнул Синицыну:
— Зачехляем гитары. Идут. Приветствуем стоя.
Процедура была хорошо знакома. Но на сей раз уютный зал позволял разглядеть детали, ускользающие в больших аудиториях. Путин сидел на невысокой сцене, в белом кресле. Внимательно, даже с пристрастием рассматривая его, Добычин пришел к выводу, что президент выглядит неплохо, во всяком случае следов утомления на лице не заметно, а макияжа, как бывает в иных случаях, нет. Удивило, даже поразило другое: слушая выступавших, Владимир Владимирович постоянно двигался. То перебирал носками и пятками ног, то разминал суставы пальцев, то дотрагивался до лба, до щек, словно его что-то беспокоило. Чувствовалось, он не вслушивается в говорение с трибуны, а полностью ушел в свои мысли, двигаясь в такт им.
А когда настало время, вышел к пюпитру, раскрыл заготовленный девчушками текст и без запинки озвучил — было ясно, видит его впервые.
«Конечно, — думал Добычин, — мероприятие важное, но рутинное. У них с Лукашенкой за кулисами свои тёрки, когда приходится включать мозги на всю мощь. А здесь... Фасад, сцена, ни экспромты, ни остротемье не запланированы. Привычный репертуар политической шарманки для наивной публики за стенами этого зала. Космических спутников делаем больше, чем в 1923 году выпускали тракторов, — вот и все доводы, они же вызовы».