Солдаты, стоя в разных местах сбесившегося стада, стреляли, отбрасывая очередями животных. Овцы, рассеченные огнем, кидались в стороны, увлекали за собой ломти стада, бежали в степь, а их настигали собаки, ревущим лаем гнали обратно к дороге, под огонь автоматов.
Косматый кобель кинулся к Студеникину. Раскрыл жаркий зев, вывалил красный язык, оскалил блистающие белые зубы. Засовывая ствол в хрипящую пасть, ударил Студеникин, вырывая из затылка собаки шмотки мяса. Черная дыра попускала пули навылет. Кобель кашлял, грыз железо, ломал о ствол клыки.
Пастухи визжали, носились вокруг, подымали на дыбы испуганных лошадей. Били плетьми, рвались сквозь толщу овец к стрелявшим солдатам. Наездник в рваном халате, пригибаясь к лошадиной башке, мчался вдоль стада, истошно визжа. Солдат двинул со лба мешавшую каску, повел стволом, вылавливая всадника. Послал короткую очередь. Лошадь споткнулась, сверкнула подковами. Рухнула, перевертываясь через голову, ломая шею, сбрасывая визжащего седока. Пастух отлетел далеко. Раненая лошадь с перебитыми позвонками сотрясалась в конвульсиях. Второй наездник промчался мимо лежащего пастуха. Как циркач, с седла, протянул ему руку. Тот взлетел, поместился у него за спиной, и вдвоем они мчались прочь от стада, мимо «бэтээра». Коробейников видел их одинаковые, коричневые, как ржаные ковриги, лица, драные халаты, пестрые пояса.
— Механик!.. Заводи!.. — безумно крикнул Трофимов, глядя вслед улетавшим наездникам. — Догони их, сук!.. Вперед!..
Машина рванула, хищно и грозно. Пошла стелиться степью, упруго вписываясь в ухабы и рытвины, настигая всадников.
— Башку продырявлю!.. — Трофимов орал, как безумный. На его губах выступила пена. В зубах свистел ветер. «Бэтээр» настигал скакуна. Уйгуры затравленно озирались. Были видны их ненавидящие глаза. Лошадь шарахалась, металась в стороны. «Бэтээр» повторял ее дуги и вензеля, гнал, травил. Трофимов выхватил пистолет, стрелял в воздух:
— Убью!.. Косоглазые суки!..
Промчались место, где сгрудились солдаты первого, прорванного, заслона. Уйгуры проскакали сквозь их редкий строй, перемахнули контрольно-следовую полосу. Наметом пошли вверх, по горной дороге, в Китай, тем же путем, откуда спустились. «Бэтээр» остановился. Трофимов тяжело дышал, гасил в себе вспышку безумия. Квитко испуганно смотрел на полковника, прижимая к груди ненужную жестяную трубу.
Возвращались к месту побоища. Стадо, рассеченное на множество ломтей, разбежалось по степи. Напоминало розоватые клочья ваты из разорванного одеяла. Пастухи на лошадях скакали в горы, исчезали среди камней. На дороге, круглясь боками, валялись убитые овцы. Дорога темнела от крови, мочи, жидкого помета. Солдаты расхаживали, толкали ногами убитые туши. Звучали одинокие выстрелы. «Бэтээр» остановился у раненой, с дрожащими ногами лошади. Голова на переломанной шее не могла подняться. Дергались ноги, блестели подковы, смотрел огромный, продолговатый, страдающий глаз, поразивший Коробейникова голубизной и слезным блеском. Подошел Лаптий, приставил к лошадиной голове автомат и выстрелил. Коробейникову показалось, что из лошадиного глаза брызнули голубые лучи. Глаз почернел, обмелел и погас.