Справа от дороги обнаружилась позиция артиллерийской батареи. Ее следовало уничтожить, иначе немцы расстреляли бы танк сзади, как в тире. Потапов отлично стрелял из незнакомой ему пушки, ведь «Л-10» устанавливалась только на танки. Он засыпал батарею осколочно-фугасными снарядами, пулеметные башни поливали мечущихся артиллеристов, а Карпович вел танк на батарею. Две пушки были основательно покорежены попаданиями, еще две Карпович раздавил, оставшиеся в живых артиллеристы разбежались. Но несколько винтовочных выстрелов по танку все же раздались. Одним из них был ранен в руку лейтенант Петров. Булочкин, все так же сидя на немце, перевязал его. А танк поехал дальше.
Радиостанция на танке работала, поэтому удалось связаться со штабом нашей 232-й стрелковой дивизии, которая держала оборону впереди, у деревни Губичи. Немцев впереди было немного, здесь уже проходили прорвавшиеся части 61-й и 154-й стрелковых дивизий. Огонь вражеских пулеметов подавили совместными усилиями танковой пушки и дивизионной артиллерии. Но в результате обстрела танка вновь пострадал десант. Был убит еще один пехотинец, вторично ранило Петрова, пуля попала в икроножную мышцу навылет. Булочкин получил касательное ранение в левый бок и левую же руку. В общем, легко отделались.
Экипаж получил приказание по радио двигаться в глубь наших позиций, мимо Губичей в сторону деревни Еленец. На броню забрался старший лейтенант и стал показывать дорогу. Когда танк приехал в Еленец, там уже находились командир 154-й дивизии генерал-майор Фоканов и командир 232-й дивизии генерал-майор Недвигин, а также врачи для осмотра раненого Петровского. Леонид Григорьевич был в сознании, но говорить не пытался, только показывал глазами, что понимает, – Новоселов ему периодически комментировал происходящее.
Когда танк остановился, генерала Петровского осторожно вытащили из танка и быстро понесли в один из домов, где уже развернули операционную. Туда же с помощью Вовы Сидорова на одной ноге упрыгал Петров. Булочкин и Северов спустили с брони немецких офицеров и передали их штабным вместе с документами, после чего Петровича стала перевязывать статная молодая сероглазая фельдшерица. Она с таким откровенным восхищением смотрела на его покрытое тугими мускулами и старыми шрамами тело (для перевязки пришлось стянуть гимнастерку и нижнюю рубаху), что Олег Петрович даже застеснялся, что с ним случалось очень редко.
Из танка вылезли оставшиеся члены экипажа и подошли к Булочкину и Северову. Подполковник-танкист имел уже не такой мрачный вид. Еще бы, уничтожили два вражеских танка, артиллерийскую батарею, около взвода пехоты, взяли в плен двух старших офицеров Вермахта и документы. Да и экипаж показал себя с самой лучшей стороны. Карпович действительно оказался хорошим мехводом, хоть и был до этого наводчиком. Потапов великолепно стрелял из пушки, Шведов и Глазычев оказались хорошими пулеметчиками. А вместе с Новоселовым они хорошо отрегулировали зажигание танкового двигателя, теперь он работал как часы. Но танкист понимал, что экипаж в таком виде ему не оставят – летун заберет своих людей, да и правильно сделает. Авиамеханики должны готовить к вылетам самолеты, а не под броней в атаку ходить. Для этого другие люди должны быть. А вот Карповича и Потапова надо попытаться оставить при танке. Подполковник решил поговорить с генералами на эту тему. А пока он улыбнулся и сказал: