в этом месте вообще никто никогда не купается. Весь берег здесь густо зарос, терновник очень колючий, и через него не продерешься, не поцарапавшись. А на теле у Юрека не было никаких царапин. Значит, не он прятал здесь одежду и не здесь входил в воду. Если вообще входил… У него была назначена встреча. С кем? Я ходила, спрашивала. Милиция тоже проверяла. И все впустую. – Ирана Врубль недоуменно разводит руками. – Каким чудом он оказался на озере? Я писала заявления, жалобы, просила выяснить все эти странные обстоятельства, не соглашалась с заключением о причинах смерти. Наконец я всем надоела, и от меня стали отмахиваться как от назойливой мухи. А некоторые даже решили, что я свихнулась на этой почве. На меня еще и до сих пор косятся, поскольку я продолжаю настаивать на новом расследовании этого дела. Ну вот, вместо того, чтобы поблагодарить вас за спасение Ясика, я морочу вам голову, – виновато прерывает она свой рассказ. – Но вы знаете, я просто не в силах молчать и не могу не воспользоваться случаем. Вы здесь человек новый, чужой, ни с кем не связаны… Несчастье с Юреком случилось пятнадцатого сентября. Несколько дней до этого он приходил с работы домой очень взволнованный, возбужденный, хотя всегда отличался выдержанным и спокойным характером. Я
спрашивала у него, что случилось, но он только отмахивался, хотя однажды сказал: «Возможно, нам придется отсюда уехать». Меня это так поразило, что я не нашлась даже, что ответить. А он, заметив мою растерянность, пояснил:
«Мне придется, наверно, подать заявление в прокуратуру, но если я это сделаю, нам здесь не жить. Но и молчать я не могу. Не могу», – повторил он с таким выражением, будто сам хотел убедить себя в правильности принятого решения.
Мне не хотелось его расстраивать, и я не стала ни о чем больше расспрашивать, только подумала: успокоится – сам расскажет. А ему сказала: пусть поступает, как считает нужным. Мы привыкли всегда полагаться на его мнение. И
еще добавила, что вместе мы нигде не пропадем. Было видно – его утешил мой ответ, и он немного успокоился.
Пятнадцатого сентября он пришел домой около восьми вечера. Быстро поужинал и сказал, что должен уйти – у него назначено деловое свидание, от которого все зависит.
Из стола вынул какие-то бумаги и взял их с собой. Бумаг этих в его одежде потом я не нашла. Может быть, в этом и кроется причина его смерти?
– А разве милиция не выясняла этих обстоятельств?
– Я много раз об этом просила. Меня спрашивали, о каких бумагах идет речь, но я же не знала, что это были за бумаги. На том все и кончилось. Но ведь правда же – это важная деталь? Когда в тот вечер Юрек не вернулся, я очень волновалась: такого еще не бывало, чтобы он не возвращался домой на ночь. Утром я заявила в милицию.