«…ибо ранние вещи исполнены с особой тонкостью и невероятным старанием и могут быть рассматриваемы вблизи, равно как и издали; последние же написаны мазками, набросаны широкой манерой и пятнами, так что вблизи смотреть на них нельзя, и лишь издали они кажутся законченными»[128].
Кажущаяся простота новых произведений, как хорошо знал Вазари, была обманчивой. Скорее, заявляет он, «этот способ работы разумен, красив и поразителен, так как картина, благодаря тому, что скрыты следы труда, кажется живой и исполненной с большим искусством». Как уже начал понимать Вазари, Тициан продемонстрировал ему совершенно новый тип живописи, и эта мысль его волнует. Последний абзац «Жизнеописания» — выражение чистосердечной благодарности.
«Итак, Тициан, украсивший не только Венецию, но и всю Италию и другие части света совершеннейшими творениями живописи, заслуживает того, чтобы художники его любили и почитали и во многом перед ним преклонялись и ему подражали, так как он создал и продолжает создавать произведения, которые достойны бесконечной хвалы и которые будут жить ровно столько же, сколько может жить память о знаменитых людях»[129].
Вопрос о том, как художникам браться за свое ремесло, — один из тех, которые Вазари часто задает в своих «Жизнеописаниях». В XVI и XVII веке бушевали теоретические и практические споры о технике живописи. Такое длинное вступление к «Жизнеописанию» Тициана решает одновременно две задачи: похвалить мастера и подчеркнуть, что художники Венеции «не имели возможности изучать работы древних». (Конечно, образцы древнего искусства встречались по всей территории, относившейся к Римской империи.) Но, кроме того, целью вступления было провести разграничительную линию между венецианским стилем живописи, в котором, по утверждению Вазари, художник сразу писал красками, и более правильным стилем Центральной Италии, где сначала делался эскиз[130]. Неважно, что венецианские художники делали эскизы, а Тициан никогда не изобретал того метода, который Вазари ему приписывает в цитате выше. Вазари обладал такой силой убеждения, что в его дихотомию «венецианцы против тосканцев» поверили, ее усвоили и преподавали столетиями.
Возвращение в Ареццо было и радостным, и горьким. Один из двух братьев Джорджо умер от чумы в возрасте всего тринадцати лет. В то же время молодой художник с облегчением обнаружил, что дядя Антонио с истинно тосканской рассудительностью управляет делами семьи. Что до карьеры художника, в свои девятнадцать лет Вазари был уверен в том, что может делать эскизы, но совсем не так уверен, что умеет обращаться с краской. Он написал несколько небольших масляных полотен, а затем выполнил несколько заказов для братьев оливетанцев из монастыря Сан-Бернардо в Ареццо. Им принадлежала просторная церковь XIV века.