— Хорошо, Николай, — сказал я, выслушав эту искреннюю речь; по правде говоря, я был изрядно взволнован. — Я попробую справиться. Но будет лучше, если ты мне поможешь и подскажешь, что нужно говорить…
— Нет, Георгий, — покачал головой подполковник Бесоев, — это ты должен сделать сам. Ты серб, они болгары, и вам есть о чем поговорить. Да и смешно это будет — взрослый дядя подсказывает маленькому мальчику, что он будет говорить другим взрослым дядям. Опять же напомню — ты уже не мальчик, поэтому просто стой перед газетчиками прямо и говори правду…
— Ну хорошо, Николай, — вздохнул я, — сам, значит сам. Только, если можно, я хотел бы покончить с этим делом как можно скорее.
— Молодец, Георгий, — одобрил подполковник, — идем за мной.
И он повел меня по коридору. В течение того времени, что занял наш путь, я полностью собрался и настроился на беседу с корреспондентами. Конечно же, я все еще немного волновался, не без того; но при этом я был воодушевлен и вполне в себе уверен. Наверное, это подполковник Бесоев передал мне свой настрой. Хоть он и отказался дать мне конкретные подсказки, но я все больше понимал, что это и правильно. В самом деле, говорить правду совсем не сложно… То, что мне предстоит — это первый шаг к светлому будущему моей страны и к моему собственному; кроме того, мне оказано большое доверие, и теперь на мне огромная ответственность… Что ж, я готов. Я сделаю все, что принесет благо моему народу и поспособствует миру и процветанию на Балканах. Эти люди, от которых явился подполковник, верят в меня…
Итак, наконец мы пришли в комнату, где нас (точнее, меня) ждали те самые «шакалы пера». Мне понравилось это выражение, обозначавшее всю низость мелких газетчиков, способных только стаей накидываться на свою жертву и терзать ее до тех пор, пока та не сбежит или не взмолится о пощаде. Впрочем, в данном случае я не собирался давать журналистам повода для выдумок или кривотолков. Я буду изъясняться с ними максимально ясно и недвусмысленно. Действительно, подполковник Бесоев дал мне самый лучший совет — быть честным… Нет ничего позорнее для государственного деятеля, чем впоследствии запутаться в собственной лжи — мне уже приходилось наблюдать подобное.
Едва войдя в комнату, где должна была состояться встреча с репортерами, я глубоко вздохнул и решительно, будто кидаясь в холодную воду (кажется, даже зажмурив глаза), произнес:
— Добрый день, господа. Я наследник сербского престола королевич Георгий и, соответственно, будущий король Сербии, прибыл в вашу страну для того, чтобы, наконец, между сербами и болгарами установились дружеские отношения, как это и положено между братьями-славянами. А то когда мы грыземся, радуются только турки и австрийцы, что держат в рабстве наших братьев…