– Ускоритель не помогает?
– Только в последний месяц.
– Почему же ты мне не сказала, надо было сразу сказать. – Опять помечает. – Сколько времени ты посещаешь терапию?
– Два месяца. Три.
– Да, здесь записано, уже нашла. Ты говорила терапевту, что у тебя такая проблема?
– Нет.
– Почему?
– Я тогда работала с другой проблемой.
– Надо работать со всеми проблемами одновременно. Это называется дисперсной концентрацией. Если у человека есть одна проблема, значит, у него есть и другие.
Если у человека есть одна проблема, значит, у него есть и другие.
– Другая твоя проблема разрешилась?
– Да, – говорю я.
Терапевт смотрит на меня. Неужели поняла, что я пытаюсь ее обмануть?
– Ты знаешь, что с твоим голосом кое-что произошло?
– Что произошло? – У меня мурашки бегут по телу.
– Тембр слишком сильно меняется, генерируются эмоции. У нас ведь нейтральный разговор, как тебе кажется?
– Что?
– Это ведь деловой разговор?
– Да.
– Ты чем-то обеспокоена?
– Нет.
– Знаешь, сколько раз у тебя изменился голос за время разговора?
И знать не хочу, как эти роботы или микросхемы фиксируют изменения моего голоса, удары сердца, в зависимости от этого устанавливая, нормальна ли я.
Потом она говорит:
– Когда одна проблема исчезает, чаще всего исчезают и другие.
Я молчу.
– Вшивание через десять дней. До того – стационар.
Я еле отпросилась. С большим трудом. Она, наверное, почувствовала, что перед ней сидит настоящая нарушительница системы. Когда я уходила, она еще сказала, что язык у меня красноватый. Слишком яркий. Сжимаю в горсти список лекарств и упаковку таблеток. Одну таблетку она меня заставила принять у нее на глазах.
Внизу меня ждет Мантас.
– Слава богу, – громко говорит он.
Впервые. В системе мы имени бога не упоминаем. Только блокноты.
– Слава богу, – повторяет он.
* * *
Во сне мы целуемся. Как ненормальные.
Странно, потому что, когда я не сплю, настроение совсем не то. Мозги гудят, как холодильник: «Опасность… опасность… надо что-то делать… делать». И поцелуй с Мантасом исчезает, едва я поднимаю голову с кресла.
Мама знает, что меня через десять дней прооперируют. Завтра мы с ней встречаемся. Ура. Наконец я ее уговорила. Может, и ей что-то заменили? Почему она так неспешно отзывается? Но лучше уж иметь родителей-полуроботов, чем никого. В самом деле? А как же Мантас? Как он, у которого никого нет, себя чувствует? Мы об этом не говорили. Мы много о чем не говорили.
Мне надо учиться концентрироваться дисперсно, на многих предметах одновременно. Сейчас я сосредоточена только на трех. Вшивание. Мама. Дана. Вшивание. Мама. Дана.