В любом деле должна присутствовать своя теория, наука, если хотите. Поток смертей, организованный братьями Пылевыми, требовал изучения психологии этого процесса. Обилие трупов могло по недочету привести к нежелательным эксцессам.
Не всякий сможет выдержать работу на людской бойне. Поэтому ответственное дело убийств поручали только членам своего рода «зондеркоманды». Простым членам бандитской организации казнь не доверяли, если только не требовалось повязать новичка, скажем, кровью. И то ему разрешали лишь стрелять. А профессионалы доводили дело до конца. Но главное не в этом. После каждого убийства Пылевы приглашали исполнителя для беседы в ресторан, чтобы «посмотреть ему в глаза»… Не дрогнул ли, не надломился, выдержит ли взгляд «командира» или отведет глаза?
Андрей — «разведчик», Олег — «контрразведчик». Так члены семейного клана распределили между собой обязанности. Схему тестирования они выработали на зависть подготовленному психологу.
Ничего не подозревающего проверяемого приглашали после мокрого дела в кабак или в сауну для разрядки. В течение вечера Пылевы наблюдали за поведением подопытного, потом, когда все уже достаточно расслабились, отзывали в сторонку и начинали выспрашивать: «Как поживаешь?», «Что в семье?», «Что хочется?» и т. д. В разговоре нащупывали слабые стороны характера, неуверенность в ответах, отвлеченность или уход в себя. И после «собеседования» бригадиру поступал приказ: остается или отправляется в расход. Простая вечеринка превращалась в экзамен на жизнь, о котором никто не подозревал.
В крупных бандах, к каким относится и курганско-орехово-медведковская группировка, человеческий материал не имел цены, если только это не личная материя вожаков.
Поэтому рядовым солдатам было некому разъяснить их право на жизнь.
Сыщикам хорошо известно, как тяжело заставить говорить людей, не имеющих за собой большой вины, но повязанных обетом омерты. Среди медведковских были и «рабочие муравьи», которые никого не убивали. Их задача водить машину, рыть могилы, приносить оружие, работать на связи. Таким предоставляли реальный шанс снизить планку наказания или вообще его избежать. Но… они молчали, запуганные угрозой расправы над близкими и над собой, в случае, если только ненароком оброненное ими слово нанесет вред интересам главарей.