Взбудораженный, он больше не желал разгонять воздух в квартире, а вышел прогуляться. Ноги стремительно уносили вперед, неведомо куда и зачем. Но Виктор не замечал, он пытался представить, как сейчас выглядит дочка? На кого похожа? Узнает ли он ее, когда встретится глаза в глаза?
Виктор пришел в себя около парка Горького. Высокие деревья, громоздкая акра, прутья ограды. Подивился, как далеко забрел от дома. Огляделся, соображая, в какой стороне метро и тут взгляд его зацепился за одно из лиц, мелькнувшее в толпе прохожих на той стороне улицы. Присмотрелся, щурясь на обжигающем солнце — Анна! Видеть ее в этот волнительный день оказалось чрезвычайно приятно. В душу пахнуло теплом, словно от печки морозной зимой. Виктор, не раздумывая, двинулся навстречу, но тут одернул сам себя — она шла не одна, а с парнем. Хотя, нет. Нельзя назвать так рослого широкоплечего мужчину лет за тридцать.
Отходя в сторону, чтобы его не заметили, Виктор поразился, как гадко стало внутри. Незнакомое раньше чувство собственнической ревности расползалось там, выжигая прежнюю радость. «Что этому бандиту надо от Анюты?» — вспыхнуло в голове и не отставало все то время, что Виктор следовал за ними. От него не скрылось — Аня не скована в общении с этим мужиком, но и не открыта. Не жмется, не держится под руку — просто идет рядом и что-то рассказывает. Да и он тоже не стремиться ухватить ее за что-нибудь. Правда, смотрит так покровительственно, снисходительно.
Виктор заскрипел зубами. Похоже, этот мужчина решил, что Аня уже в его постели, вот и не торопиться действовать. Следовать за ними дальше оказалось мучительно. Виктор остановился, взял себя в руки и поспешил к метро. В груди клокотало, рвалось и натужно скрипело, словно у того слуги из сказки, который сковал свое сердце железным обручем.
Дома Виктор мгновенно заснул и проспал до утра. Но сон был мучительным, протяжным. В нем все смешалось: Аня, жена Галина, детектив и Анин спутник, неизвестная семейная пара… Будто актеры в театральной постановке, они сменяли друг друга, не оставляя при этом воспоминаний и смысла. Очнулся Виктор в десятом часу, мокрый и вымотанный.
Глядя в окно, вспомнил вчерашнюю «игру в сыщика» и уткнулся лицом в подушку. В один миг он стал противен сам себе — следит, подсматривает… Хорошо еще до подслушиваний не дошел! А ведь мог бы! Вот только к чему теперь метаться, грызть ногти и выть на луну? Он сам оттолкнул Анюту, а теперь хочет, чтобы она продолжала мечтать о нем, лить слезы и ждать, когда Виктор наконец-то плюнет на принципы и снизойдет в ее объятия? Глупец! Вскочил, подошел к письменному столу и принялся барабанить по нему пальцами. Чего он боится? Разбередить старую рану? Самого себя? Но если сейчас не попробовать окунуться в новое чувство, то он так и останется живым мертвецом.