Ты дурак Виргл. Это не дерзость в моих глазах. Это ненависть и твоя смерть горят в них. Ты только что нагрузил чашу своих преступлений этой пустой брагой так, что она просто упала, перевесив мою доброту и прощение. Со стороны может показаться, что только что происходила сущая бессмыслица. Виргл пригласил отброса, которого года два унижал, за свой стол и разделил с ним еду и питье. Наобещал кучу поблажек, разговаривал, почти как с равным, а затем вдруг повернул все в обратную сторону. И снова ткнул носом в дерьмо.
Другой бы придумал кучу объяснений происходившего. Как его приспешники, которые навоображали себе каждый во что горазд. От очередной шутки босса, до настоящего прощения отброса. Другой. Но не я. У меня есть только одно объяснение. Настоящее. Ты все продумал, даже не дал сбежать мне от стола. А теперь все бесполезно. Пусть выварка и простейший эликсир, но все, что создано из обладающих энергией растений, проникает в тело с огромной скоростью. В сказках эликсиры бывало просто лили на тело героя и они, пусть хуже, но действовали, впитываясь в кожу и раны. Теперь, главное не сходить с ума до возвращения мамы. Надеюсь, она не ошибается. Иначе, однажды, ты просто не проснешься.
— Мама, хочешь узнать удивительную вещь, произошедшую сегодня с твоим сыном?
Теперь я встречал маму внутри дома. Ушел в прошлое ритуал помощи с переноской, оставив вместо себя небольшую горечь и тоску по минувшему. Но сегодня я даже не смог сказать простых слов приветствия, так жгло мне язык случившееся. Я едва дотянул до вечера, сдерживая себя от того, чтобы броситься в пустоши навстречу ей.
— Ха, — мама стянула ремешок, стягивавший волосы и мотнула головой, раскидывая по плечам светлые локоны. — Ну, удиви маму.
— Сегодня Виргл сказал, что сожалеет о прошлых разногласиях, и рад будет видеть меня на тренировках.
— Что-что? — мама даже остановилась на полпути к висящему на ремнях рукомойнику.
— И пригласил разделить с ним мясо и квас, — мама бледнела все сильнее с каждым моим словом.
— Мы же говорили о таком, — мама оглянулась на дверь и понизила голос. — Ты сумел пролить его?
— Я пытался. Но там была и ловушка для проверки моего возвышения. Ты слышала о Красном небесном металле?
— Кажется, у отца была запись о нем в сборнике? — мама придвинула плетеное сиденье и присела напротив.
— Да. Материал Древних из первого пояса. Там небольшая чаша весила сотню. Счастье, что я был под печатью. Только руку отбил, — я частил словами, захлебывался и торопился, наконец делясь хоть с кем то своими переживаниями. — Но ты бы видела его лицо в эту секунду! Он был так счастлив, что я попался в ловушку и действительно оказался слабаком, — я рассмеялся, но смех был таким же горьким, как привкус во рту.