— Ты столько сил и крови, — Калио на эти слова округлила глаза на другой стороне стола, — потратил на их добычу.
— Пусть я не помню толком дядю, но вижу, что он потерял всё, пытаясь помочь нам, — я покачал головой. — Кем я буду в своих глазах, если не отплачу ему? Покотом? Висом? Нет уж. Я лучше возьму пример с другого своего дяди.
— Спасибо, Леград, спасибо, — мама схватила меня за руку и заплакала.
— Леград, прежде чем мы войдём, — мама неожиданно замялась, подбирая слова. — Не принимай близко к сердцу их слова.
— Какая мне разница, — я пожал плечами, сбитый с толку её словами, — что там будут говорить эти, выжившие из ума старики?
— Да, вот так и повторяй себе, — мама кивнула. — Они не стоят того, чтобы на них поднимали руку.
— Мам! — я остановился от удивления. — Да с чего такие мысли?
— А что? У меня нет повода? — мама дёрнула плечом в новом зелёном платье. — Те мужики час, наверное, мне кланялись да благодарили.
— Не повторится такое, — я тоже повторил её жест, и раздражаясь, пошёл, ускоряя шаги и оставляя маму позади, лавку я уже и сам видел. — Я ошибки стараюсь один раз совершать.
— Я промолчу, с какого раза ты правильно шкуру обработал. И это под моим присмотром!
— Это не считается, — я не обернулся на голос мамы.
— А если серьёзно, — мама обогнала меня, преградила путь и посмотрела в глаза. — Даже мне было страшно. Страшнее, чем тогда в пещере. Страшно видеть у ребёнка, своего ребёнка, глаза голодного Монстра.
— Прости.
Горло перехватило. Что мне ещё сказать? Что такое больше не повторится? Я ведь уже не маленький. И может быть так, что у меня не раз ещё появятся враги. Просто нужно, чтобы такое происходило не на её глазах. Или тогда, когда она сама одобрила бы такое.
Мама кивнула, без слов погладила меня по плечу и развернулась к зданию. Очень похоже на дом мастера Калио. Но беднее и проще, даже побелка старая и уже облезшая. Да и сам квартал, так, кажется, это называется, я, за эти два дня беготни с мамой по посёлку, изрядно нахватался новых слов, был попроще. Тот ближе к центру. А этот у самой стены, буквально жмётся к ней. Дяде и лицензию на торговлю выдали только после его появления. Посёлок тогда изрядно подрос жителями, а учитель его ни дело расширять, ни переходить на товар попроще не захотел. Дядя Вало тогда своё клеймо имел уже пару лет, да вот трудился всё на благо учителя. А тут такой случай. И ему хорошо, и учитель рад. Старики помогли деньгами и дядя отстроил свою пекарню. Я сначала не понял, какой смысл кому-то платить за лепёшку, которую делать то десять минут, если всё под рукой, да очаг протоплен. А потом мама остановила лоточника. И лепёшек у него не было. Я проглотил сладкую, нежную, легко сминающуюся от лёгкого нажатия, штуковину за три укуса, с удивлением глядя на пустые пальцы. А мама плакала и снова просила у нас с Лейлой прощения.