Дело это было одним из первых следственных дел нынешнего начальника сыскной полиции.
В ночь с 4-го на 5-е февраля 1903 года Петербург был взволнован необычной по своей дерзости кражей. В эту ночь с образа Спасителя, лежащего на аналое около правого клироса, был сорван и унесен через разбитое окно драгоценный венчик, содержащий один крупный бриллиант в 50 000 руб. и 78 мелких на сумму 28 000 руб.
Преступление было открыто утром 5-го февраля сторожами, которые совершали обычный каждое утро осмотр храма. Ночью храм оберегается только снаружи, для чего назначаются 4 сторожа.
Прибывшие немедленно прокурор, следователь и начальник сыскной полиции нашли подле аналоя чугунную гирю, разбитое стекло киота, а затем открыли, что с юго-восточной стороны собора из огромного окна выдавлены два стекла, и на их раме есть следы свежей крови.
Обойдя храм, снаружи у разбитого стекла на карнизе нашли следы ног, оставленные на снегу у водосточной трубы.
На основании этого осмотра было решено, что вор спрятался в соборе, дождался, когда его запрут, совершил кражу, влез на шкаф, что стоял у окна, выбил стекла, вылез и, так как окно было на высоте 3 саженей, пробрался по карнизу до водосточной трубы и по ней спустился на землю.
И всё. Следами преступника являлись оставленная гиря, следы сапог на снегу и кровь.
В. Г Филиппов решил искать преступника по крови и, правильно решив, что кровь эта несомненно вытекла из порезанных рук, отдал приказ полицейским, дворникам и служащим по ресторанам, портерным и разным заведениям замечать каждого с пораненной рукой.
Это распоряжение породило массу забавных эпизодов. В участки и в сыскное доставлялись всевозможных профессий люди с порезанными руками. Но оно же открыло и преступника.
В полицейский участок явилась жена сына священника, личного почетного гражданина Александра Констанского, и заявила, что на основании того, что ищут человека с порезанной рукой, она подозревает своего мужа в преступлении. Он пропадал из дома, а затем пришел как раз в ночь на 5-е число и просил дозволить ему только переночевать, говоря, что утром он уедет к своим родственникам в село Орелье Новгородской губернии. При этом у него была окровавлена рука, и он перевязывал ее; при нем был сверток, который он словно скрывал, и говорил он какие-то туманные слова о том, что будет скоро богатым.
Ее показания были тотчас переданы В. Г Филиппову, и тот немедля командировал агента в с. Орелье для ареста Констанского.
Не будь первого его распоряжения о задержании лиц с порезанными руками, не было бы и заявления Констанской.