Шмяк перехватил Курти за горло, но дыхание у мальчика перехватило не от этого. А Шмяк продолжал:
— Наша совесть чиста, мы честно пробовали ему помочь. Работу я ему дал, приютил, кормил его. Но он вор! Был, есть и будет.
Курти дернулся:
— Да не воровал я!!!
— Да, да, да… я это понял уже. Ты и до этого кошельки не воровал. Зубу это расскажешь.
Бьорн пожал плечами:
— Так я за Зубом?
— Давай.
Бьорн рванул чуть ли не вприпрыжку. Уже у самой двери Шмяк окликнул племянника:
— Подожди.
— Что?
— Я тут подумал. Жалко все-таки мальчишку. Как-никак руки лишится. Да и больно это. Представляешь — руку рубить будут!
— Да и черт с ним. Чего жалеть вора-то? — Бьорн не понимал, с чего вдруг у дяди проснулась жалость.
Дядя, тем временем, повертел в руке золотой, аккуратно переместил его себе в карман и продолжил:
— Да и сам посуди, придет сюда Зуб, расшумится, назовет украденные деньги уликами и заберет. Пока разберется, что это мои деньги, что они за украденный у меня хлеб. Нужен он здесь такой шумный? Вот скажи?
— Не нужен! — понимающе засмеялся Бьорн.
— Но оставить это дело так мы тоже не можем. Что делать-то с ним?
Бьорн пожал плечами и добродушно ответил:
— Я не знаю, что с ним делать, ты его и так уже неплохо измолотил. Будем надеяться, что этот урок он запомнит. Но глаз с него, конечно, теперь не спущу. Все парень! Кончилась твоя привольная жизнь! А то ишь! Хорошо устроился. И кормят его, и крыша над головой, так он еще и воровать умудряется. Это ж надо было придумать — воровать хлеб, выносить его подельникам на улицу через черный ход! Отработано все, и людей нашел. Наверняка не один человек — один столько сразу не унесет, а то и тележку подгоняют. Это все придумать надо было. Время выбрать пока никто не видит.
До этого момента Курти сидел на полу, смотря в пол. Теперь смотрел на Бьорна. Как-то очень подробно он описывает якобы совершенное Курти. И действительно — куда же делся хлеб?
Шмяк поднялся с корточек:
— И добавить нечего. А отделался парень ты легко. Считай везунчик.
Везунчик все не сводил взгляда с Бьорна.
— Чего уставился?!! — совсем не добродушно рявкнул тот. Потом воровато стрельнул глазами в сторону Шмяка. Тот уже входил в кухню, на пороге обернулся и позвал:
— Бьорн, что стоишь, время обеда, пошли на кухню.
Курти невольно перевел взгляд в ту сторону, откуда через открытую дверь в зал проникали сумасшедшие запахи. Что-то горячее, ароматное, и лук пригорел.
— А ты чего смотришь? Ты моего хлеба уже столько сожрал, что тебя неделю можно не кормить? Да, пожалуй, что неделю будет справедливо. Увижу, что хоть что-то жуешь — забью до смерти. И пол вымой. Вон, все своей кровищей залил — Шмяк удовлетворенно кивнул, довольный принятым решением и пропал в кухне. Бьорн вышел вслед за ним. Хлопнула дверь. Но наваристый сытный запах уже вырвался наружу и заполнил весь зал.