Случаются в жизни моменты, которые делят ее на «до» и «после». Порой такие события не носят глобального характера — пустяки, жизненные неурядицы, эти случаи меняют сознание только одного человека, оставаясь при этом абсолютно незаметными для окружающих.
Новость о причастности Туманова к убийствам потрясла Виктора Демьяновича. Он на некоторое время замолчал, заставив нервничать Лисицына, а придя в себя, попросил его никому ни о чем не говорить и добавил:
— Я сам побеседую с Егором Макаровичем, а пока хотя бы час потерпим — надо подумать.
В голову не лезла ни одна толковая мысль. Каждая следующая новость была хуже предыдущей, и легче не становилось — чем дальше, тем все темнее и темнее. Неужели этот улыбчивый парень и есть тот безжалостный маньяк? Но зачем ему самому писать в послании «проверьте пистолет», чтобы сразу разрушить всю эту поганую игру в кошки-мышки и выдать себя?
И зачем нужно было объявляться и сразу пропадать? Какая в этом цель? Нет, здесь что-то другое! Возможно, Туманов всего лишь пешка, неудобный помощник, которого нужно либо убрать, либо сдать. Но тогда где он сейчас? И кто убийца?
Все эти вопросы переплетались в сложный клубок размышлений и умозаключений. Это был огромный лабиринт, в котором не было ни входа, ни выхода, а если и были, Виктор Демьянович никак не мог их отыскать.
Миронов мотнул головой, как бы сбрасывая наваждение и усталость, потер лицо ладонями, уложил всклокоченные волосы и тяжело выдохнул. «В путь!» — стараясь быть как можно более бодрым, сказал он про себя и завел автомобиль.
Арсений еще ничего не знал об утреннем письме и о шокирующем открытии. Он был в морге и делал вскрытие тела водителя. Как и в случае с предыдущими убийствами, это вскрытие для следствия ничего не давало. Морг находился в подвале, поэтому окна отсутствовали и было холодно, но Сеня привык к прохладе — она способствовала размышлениям. Стены были облицованы старой белой квадратной плиткой, а пол точно такой же, но коричневой. От времени эта плитка потрескалась, и местами ее украшали подтеки. Над холодным металлическим столом, на котором лежало тело, белым светом горела яркая операционная лампа. Все вместе это являло собой инфернальную и пугающую картину.
«Смотрим, но не видим! — думал Арсений, заканчивая практическую часть своей работы, и лишь по движениям губ можно было прочесть, что сейчас у него в голове. — Что мы не видим? Ведь должны же быть какие-то зацепки, которые мы не замечаем. Четыре убийства. Третье не было спланировано и являлось спонтанным. Если брать во внимание только три убийства, что мы имеем? Зачем убивать двух любовников и водителя такси? Какова причина? Если в первом случае мог иметь значение сексуальный аспект, то что во втором — национальность? Очень странно и невнятно. Что может быть общего у этих людей? Или наоборот, чем они отличаются? А если…»