Встреть он взрослого контроллера всё повернулось бы иначе. Ему нужен был другой человек. С принципами, с опытом. Тот, на кого можно было бы равняться. А чему я могла научить?
Но выбирать не приходилось, и вот…
Для меня было настоящим сюрпризом узнать, что Ранди оказался не таким идиотом, каким его все себе представляли. Я привыкла слышать о том, какие тугодумы все эти неприкасаемые, а тайнотворцы — худшие из них.
Он быстро научился читать. Это было для меня самое главное — научить его читать, а остальное доверить книгам. Благо у нас была роскошная библиотека, к которой он, однако, долго не решался подступить. А когда всё-таки осмелился… сколько книг он прочитал? Не больше десяти до того как вся библиотека взлетела на воздух.
Да, до войны всё было по-другому… Я даже представить себе не могла, что жизнь может так внезапно меняться. Что я могу бояться кого-то кроме ящериц. Бояться неба. Боятся, что вот сегодня Ранди не проснётся. А особенно боятся молодых мужчин.
Ситуация усугублялась постепенно. Нельзя сказать, что война оказалась для всех неожиданностью. Для детей — конечно, но взрослые всё понимали.
Сначала в городе стали появляться плакаты и прокламации. Плакатами были обклеены стены домов и столбы, а прокламации лежали прямо так, на земле: в них писалось о проблеме неравноправия, беспределе правительства и о том, как с этим бороться. Те, кто подбирал эти листовки, вскоре бесследно исчезали.
К маме приходили соседки и жаловались на то, что некоторые слуги ушли от них. «Переметнулись к «чёрным» — так они говорили, но кто такие «чёрные» никто из детей не знал.
Однажды, совершенно внезапно, к нам приехал Свен, против обыкновения без Дагера и в тёмно-синей форме, которая превращала его в незнакомца. Когда он гостил у нас, то всегда надевал светлую, выходную. Нам хватило одного взгляда на него, чтобы понять: самое время готовиться к худшему. Вопреки его словам.
— Нас перебрасывают к границе, — говорил он маме, а та сидела, обхватив руками голову. — Ни о чём не переживай, это временные меры. Я вернусь через месяц, обещаю.
Когда он уходил, то поднял меня на руки и внимательно-внимательно посмотрел. Тогда я не поняла этого взгляда, а теперь думаю, что он колебался. Он искал что-то, что помогло бы ему передумать, помешать.
Надо было его остановить. Надо было разрыдаться. Просить не уезжать. Надо было…
— Ну, береги наших женщин, — усмехнулся Свен, потрепав Ранди по волосам, и ушёл. Шёл быстро, не оборачиваясь. Почти бежал.
— Что он сказал? — спросил Ранди, провожая полубрата отнюдь не дружелюбным взглядом.