Они ворвались в госпиталь с оружием наперевес. Кто не спрятался, они не виноваты. У всех пятерых одуревшие лица, бешеный взгляд. Мы смотрели именно в глаза, а не на автоматы. Автоматы ещё ничего…
— Ты тут главная? — Вилле ткнул оружием в живот Марте. Она, конечно, не была главной, зато самой смелой из нас. — Тащи сюда спирт! Наркоту! Пошевеливайся!
Крик разбудил многих раненых, но они не вмешивались, предпочитая молча наблюдать с кроватей, словно беспомощные младенцы из колыбелей. Мы тоже молчали. Только Марта пыталась объяснить, что, мол, у самих ничего нет. Раны бензином обрабатываем. Спирта — ни капли.
— Врёшь, сука! — Он ударил её прикладом, сбивая с ног. — Не держи меня за идиота! Поднимайся живо, пока я вас здесь всех не перестрелял! Неси! Я жду!
Ор, вопли, причитания. И с чего Ранди решил, что здесь безопаснее?
— Похоже, вам нужно показательное выступление, — рассудил Вилле и выхватил из толпы женщин ребёнка. Меня. — Сейчас вышибу мозги этому вашему выродку! Тогда до вас дойдёт?
Мечтающий только лишь удовлетворить свою безумную жажду, он не видел дальше собственного носа. Зато его друг был более внимательным.
— Это ещё что такое? — Он отвесил мне пощёчину, но я ничего не почувствовала. — Гляди на меня! Да у неё же… Дваждырождённая, братцы!
Это был приговор. Теперь уже наличие наркотиков и спирта (или их отсутствие) не играло никакой роли.
Раньше меня не замечали. Каратели в госпиталь старались заходить пореже, особенно в связи с недавней эпидемией. А когда заходили, интересовали их не полумёртвые сопляки. Нет, детей не трогали.
А тут такая ситуация, и я без косынки.
— Ну всё, допрыгались, — прошипел Вилле. Его трясло даже больше, чем нас, и можно было подумать, что он боится сам себя. — Укрывательство. Братание с врагом. Теперь сдохните на законных обстоятельствах. Надо было по-хорошему. Но для начала… — Я сама не поняла, как оказалась на полу. — Покажу вам, на что годится ваша «элита». Смотрели на нас свысока, ублюдки…
Кто-то наступил мне на руки, распял на полу, пригвоздив каблуками мои незаживающие ладони, другой вытащил из-за голенища нож… Всё происходило словно и не со мной. Так же нереально, как и год назад. То, что Вилле в очередной раз добьётся своего, казалось нечестным, но закономерным. Я просто отсрочила неизбежное.
Я зажмурилась, поэтому не сразу поняла, что произошло. Только когда застрочил автомат, стало ясно, что что-то пошло не так.
— Сдохни, твою мать! — вопил Вилле, паля по всему, что двигалось. По своим. По санитаркам. — Покажись, уродец! Я тебя прикончу. Я тебя…