В следующий раз платье я надену только через пять лет.
Какое оно было нелепое, поношенное, но так не хотелось с ним расставаться, с этим летним платьем в цветочек, пошитым на восьмилетнюю девочку.
Мама не позволила бы такое платье даже детям прислуги носить. Что бы она сказала, увидь меня сейчас? Узнай, как я не хочу его снимать? Со страхом жду, когда комендант поднимет голову и распорядится на наш счёт. И всё закрутиться по-старому: ни платьев, ни волос, ни возраста, ни пола.
А сегодня… пока ещё… вот и эту секунду… у нас с Ранди праздник. Убит Вилле. Мы сидим в отцовском кабинете. Дышим сладким запахом трофейных сигар. На мне платье.
Помню, тогда до боли хотелось иметь что-то своё: свою одежду, свою кровать, чашечку, свой кусок мыла, в конце концов… Но у нас были только мы сами.
Поэтому уже через минуту я щупала на оборки платья, а его, Ранди. Его грудь, плечи, руки… Нам ведь и не дали толком разглядеть друг друга. Ранди ещё вчера казался умирающим, и я была ему под стать. Мы не успели прийти в себя, как пришли каратели с автоматами, а потом комендант с предложением, от которого нельзя отказаться.
Но теперь в наступившем затишье мы — голодные, сонные, разомлевшие в тепле — молча праздновали наше воссоединение. Мы вцепились друг в друга так, что это уже перестало быть просто объятьем. Мне казалось, умри мы сейчас, нас бы так и похоронили вместе, потому что не смогли бы разделить.
— Чего вытаращился?
Этот резкий окрик вихрем сдул с меня дрёму. Я посмотрела на Ранди: он даже не думал закрывать глаза, глядя на подполковника Хизеля с лёгким прищуром, чуть склонив голову. Так смотреть умеют только змеи и мертвецы. Не моргая и не двигаясь.
— Что-то задумал, м-м?
— Ранди, — шепнула я ему на ухо. — Он хочет знать, почему мы им не рады. Объяснишь?
Да, мы бросали вызов, пусть вот так несмело, тайно, по-детски. Это было не реальной угрозой, а шалостью — мы не хотели угождать во всём человеку, присвоившему наш дом и город. Но я никак не могла ожидать, что Ранди воспримет это со всей серьёзностью. Именно тогда я окончательно убедилась в том, что так долго пыталась найти через прикосновения: Ранди изменился. Обрадовало ли меня это? Напугало.
— Зря ты нас тронул… Присвоив наш дом, ты потерял свой собственный. Ты туда больше не вернёшься, обещаю.
И всё это так противоестественно спокойно, без приличествующего угрозам надрыва, по-взрослому убеждённо.