— Ты уверен? — переспросила я, слыша, как испуганно всхлипывают Сара и Тильда. У майора Эмлера от удивления открылся рот, а подполковник Хизель прочищал мизинцем ухо, словно списал мой вопрос на «послышалось».
— Не забывайся! — глухо прорычал Дагер, и я покачнулась, скорее удивлённая, чем напуганная. Я привыкла бояться мужчин в чёрной форме, но пока ещё не его, не Дагера.
Приказывает? Этот ублюдок! Паршивый друг! Солдат, поправший присягу! Человек, наплевавший на честь! Угрожает мне! В этом самом доме!
Но то, что я сделала, было просто глупостью, но никак не местью. Я хотела плюнуть ему в лицо, но во рту пересохло. Поэтому, подняв бутылку, я вылила остатки вина на его голову. Я даже успела стряхнуть последние капли, прежде чем меня схватили за шкирку и повалили на пол. Мир стал красным от боли. Это было что-то вроде откровения: меня ещё не били так, что я потеряла способность дышать на целых три минуты.
Бутылка разбилась об пол. Дагер грубо выругался и вскочил, опрокидывая стул. Подполковник Хизель извинялся и уверял его на все лады в моих скудных умственных способностях. Сара и Тильда предлагали комиссару салфетки.
— Прекратите! — рявкнул Дагер, обращаясь к солдату, который размахнулся для нового удара. Закрыв голову и подтянув колени к животу, я хватала ртом воздух и ждала. Моя жизнь теперь зависела от одного его слова. И какую участь он для меня выбрал? — Не здесь же, чёрт возьми!
— У меня напрочь пропал аппетит, — промямлил майор Эмлер. — Плесни-ка мне ещё винишка, крошечка.
— Вынеси этот мусор на улицу, — прикрикнул Хизель, наверняка, в угоду гостю. — Таким неблагодарным животным нечего делать в доме.
Но ведь это мой дом! Мой!
Не припомню такого больше, но в тот раз мне не хватило сил переносить побои молча. Но едва ли мои вопли слышал кто-то помимо солдата, который предусмотрительно оттащил меня подальше от парадной столовой. Я барабанила ногами по полу. Солдат — по мне. В какой-то момент всё моё тело расслабилось, обмякло и перестало реагировать на удары. Тогда солдат схватил меня за шиворот и поволок на улицу. Он исполнил распоряжение коменданта с точностью, оттащив меня на задний двор и швырнув на кучу мусора.
— Значит ты… всё-таки… — беззвучно шептала я, слыша в ответ лишь ругань уходящего солдата. Сомнений больше не осталось: Дагер пришёл не для моего спасения, а совсем даже наоборот. — Ранди… Ранди… убей их… убей их всех… всех до последнего…
Я была уверена, что озвучивала тогда свои последние слова, которые, конечно, не слышал ни Дагер, ни Ранди, никто. Я должна была умереть к тому моменту уже дважды: на реке, при облаве. И тогда, на помойке. Но почему-то не умерла.