— Это само собой, — сердито отмахнулась я. — Вы что с моими глазами сделали, извращенцы?
— Магдалена! — угрожающе нахмурился синеглазый. — Ты забываешься!
— Маруся! — парировала я, расправляя плечи. — А у тебя склероз!
— А глаза у тебя очень красивые, — умиротворяюще сказал Эмилио. — Век бы в них глядел.
— Форма — да! — безрадостно согласилась я. Указывая на пленочное зеркало, беспомощно спросила: — А цвет? Почему у меня они стали сиренево-голубые? Это заразно?
Мужчины переглянулись и заржали.
— Извини, дорогая, — выдохнул Филлипэ. — Мы забыли тебя об этом предупредить. Когда брак скрепляется, то цвет глаз у таких, как ты, меняется на цвет супруга или супруги. Помимо печати на руке, это как отличительная особенность.
— Капец, — я начала оседать, нашаривая за спиной кресло. Эмилио услужливо подставил мне искомое, но сначала сел туда сам. Так что я сидела у него на коленях. — Это что же получается? Мало того, что меня бессовестно поимели, заклеймили какой-то гадостью, так еще и это? А что от меня тогда останется?
— Очень многое, Магдалена, — заметил Филлипэ, присаживаясь на корточки и заглядывая мне в лицо.
— Имя — и то отобрали, — грустно сказала я. — И когда вы уже свалите?
— Куда? — насупился синеглазый в то время, как руки Эмилио сжались вокруг меня. — О чем ты говоришь?
— Ну, — зыркнула я на него, пытаясь разжать железную хватку на своей талии. — Вы же собрались уезжать. Я видела, как слуги пакуют вещи…
— Ты выходила из комнаты? — начал потихоньку звереть Филлипэ. — Голая?
— В простыне, — поправила я его, чувствуя, как по спине побежали мурашки страха.
— Как ты посмела! — вскочил на ноги синеглазый. — Как ты посмела, Магдалена, показать простолюдинам то, что принадлежит мне… нам?
— Маруся! — упрямо вякнула я и спряталась на груди у Эмилио.
— Неважно! — отмахнулся он от меня. — Ты не имеешь права демонстрировать свое неприкрытое тело никому! Запомни это, Магдалена!
— Ты пугаешь ее, — тихо сказал Эмилио, поглаживая мои волосы. — Так нельзя.
— Не имеет значения! — уперся Филлипэ. — Она должна понимать…
Я поняла, что это как биться головой о каменную стену. Мы не слышим друг друга. Это как говорить с глухими! Мы…
Нет, нас нет. Есть я и есть они. Разные, абсолютно несочетаемые. Секс — не основа для отношений.
Дрожа внутри от страха, я нашла в себе силы выпрямиться, взглянуть на разъяренного Филлипэ, и выдала очень четко:
— Я — Маруся, питекантроп недоделанный! Не можешь запомнить — запиши! Хочешь со мной трахаться — будешь называть меня Марусей! Понял?
— Ты мне угрожаешь? — склонился он надо мной.