Ладно, сам нарвался!
— Ошизительные, — не стала скрывать я. — Врет, как дышит. Говорит, как слышит. Слышит, как любит. Палец в рот положи — и его не будет!
— Универсал, что ли? — нахмурился Эмилио, наливая из фляжки воду на платок и вытирая мне лицо и руки.
— Универсал, — кивнула я. Выпалила: — Еще какой! Все делает универсально, по принципу — все вокруг народное, все вокруг мое.
— Ты его любишь? — из-за спины напряженно поинтересовался Филлипэ, заплетая мне косу.
— Стра-а-ашно, — закусила я губу, чтобы не засмеяться. — Сплю и вижу! Так бы и задушила в объятиях. А откуда ты знаешь про любовь? Она же у вас не встречается по словам Эмилио.
— Слышал, как ты об этом рассказывала, — сообщил синеглазый, закрепляя косу и покрывая голову тканью.
— Подслушивал? — фыркнула я, вспоминая ночной допрос.
— Слышал, — не признался в нелицеприятном поступке Филлипэ. Наш человек! — Так что по поводу мифической любви?
— А что по поводу любви? — удивилась я, отпихиваясь от рук Эмилио, заботливо поправляющих на мне одежду. — Спасибо, но я пока сама в состоянии стояния!
— Не уходи от ответа, — появился перед моим взором синеглазый, с куском хлеба и сыровяленным мясом.
Все б мужчины так ко мне для допроса приближались — с веткой мира!
— Ладно, — вздохнула я, усевшись на одеяло и принимая еду и фляжку с травяным настоем. Вкус у него был очень приятный, близкий к горноалтайскому сбору: лабазник, бадан, золотой корень… что-то прекрасное и незабываемое. — Истина такова, что женщина любит ушами, а мужчина глазами. Уши развешивать я не собираюсь. Глазеть на мне не на что. Поэтому тему любви мы закрываем.
— А ты могла бы полюбить нас? — неуверенно спросил Эмилио, что-то высматривая в моем лице. Никак совесть искал. Зря. Я такие важные вещи с собой не ношу. Пачкаются быстро.
— Нафаня, — строго посмотрела я на него. — Сундук со сказками уже украли. Дыши ровно, — и занялась завтраком.
После того, как я расправилась со своей порцией, мне подсунули орехи в меду с добавкой семечек.
— Спасибо! — обрадовалась я вкусностям. Все же натуру сладкоежки долго в себе не зажмешь. Вылезет и сожрет все в пределах видимости.
— Ты практически ничего не ешь, — пожал широкими плечами под камзолом Филлипэ. — Может, хоть так что-то до желудка дойдет.
— Уел, противный, — хихикнула я, надкусывая плитку и довольно жмурясь. — А что вы там говорили про касты магов?
— В нашем мире, — пояснил Эмилио, гася костер и затаптывая угольки. — Поклоняются трем богам. Темный бог — Игори. Светлый Бог — Сольгри. И Хаос. Соответственно, и жрецы делятся на три касты. Правда, культ Хаоса сейчас пришел в упадок, но последователи у него все еще есть.