Эмо окаменел и уставился на меня как на восьмое, девятое и десятое чудеса света. То есть мало ему явно не было.
— Что ты хотела узнать? — осторожно спросил он, пока Филлипэ, сделав мужественно-отрешенное лицо, усиленно обижался.
— Где я нахожусь, — вздохнула я. — Третьи сутки в этом мире и даже названия не знаю.
— А-а-а, — обрадовался Эмилио. — А зачем?
— Хочу быть образованной, — фыркнула я. — Ты вот, например, меня спросишь: «Не пойти ли нам в кровать, дорогая?» А я тебе: «Конечно, милый, в этом мире такая накаленная политическая обстановка, что ее просто необходимо спустить».
— Эмилио, — прошипел Филлипэ. — Выдай ей краткий курс по географии и устройству государства, пока эта накаленная обстановка не коснулась нас.
— Наш мир состоит из тридцати шести островов, — смирился сиреневоглазый с ролью учителя. — Каждый остров — это отдельное государство. Наша страна называется Тернеция.
— Тернеция, — повторила я, катая на языке название. — Красиво.
— Управляет страной Совет Дожей, — продолжил просвещать меня мужчина, не забывая, впрочем, оглаживать по заднице. — Когда военное положение, как сейчас, то полное руководство переходит к Дожу. Также как и окончательные решения по важным или спорным судебным процессам, не касающимся религии.
— Любопытно, — пробормотала я. — Очень похоже на Венецию. Дож у вас, как и у них, — должность выборная?
— Да, — подтвердил Эмилио. Сейчас он преобразился и выглядел гораздо старше и серьезней. — Никто не имеет наследственных прав на престол Дожей. Любая достаточно знатная аристократическая семья, обладающая достаточными заслугами перед государством, может выдвинуть своего представителя на трон после смерти последнего Дожа. Не зря они Совет Дожей.
— А член Совета Дожей, получается, наследственное звание? — допытывалась я.
— Да, — резко отозвался Филиппэ, забирая пальму исключительности в преподавании. Почему-то мне показалось, что эти сведения никакой радости ему не доставляют. Завидует? Знатностью в дожи не вышел?
— Ой! — подпрыгнула я, когда мужская ладонь особенно настойчиво сжала полупопие.
Филлипэ помрачнел и практически обуглился от ревности.
— У тебя такое зверское выражение лица, — заметила я, обращаясь к синеглазому. — Что на месте окрестного зверья я бы уже заранее падала замертво. На всякий случай.
— Я бы предпочел тебя одну, в любой позе, — процедил он сквозь зубы.
— От муравейника отказываюсь заранее и сразу! — оценив оказанную честь и способ расслабления, нахмурилась я. — Хоть я где-то и читала, что муравьиные укусы благотворно действуют на потенцию, но проверять на практике не будем. Потому как если ваши мужские «чуда» раздует еще больше…