Тем временем казённые доки дорабатывали самый мелкий из имевшихся у флота подпространственник – старенький номерной АГ – под новую задачу. Казалось бы, всё, что могли, предусмотрели, да только не помогло. А ведь шестая не чета Дагде, скорость потока вдвое ниже, но и такого рывка хватило, чтобы из Аркадия вынести дух напрочь. Спаслись они с Семёном только тем, что Аркадий успел отдать команду на аварийное погружение. Парой секунд позже, и всё. Остались бы вертеться вокруг шестёрки, медленно погружаясь. А ведь без Аркадия вся эта авантюра превратится в банальную попытку самоубийства. Даже пробовать не имеет смысла. Так что теперь кораблик на верфь, самим домой, и думать, думать, думать.
Аркадий пошевелил пальцами, потом руками. Вроде слушаются. Дотянулся до панели и задал кораблю новый курс. Ещё часов пять, и будет можно всплывать в обычное пространство. Времени для размышлений – валом.
Кедров в раздражении ударил кулаком по столу:
– Довольно, молодой человек! Вам медики неделю восстанавливали кости ног! – Михаил Александрович потряс папкой с грифом морского госпиталя и бросил её на стол перед Китицыным.
– Чёрт побери, я просто не в состоянии держать в голове всю проходящую информацию. Я напрочь забыл, по какой именно причине такой перспективный офицер оказался в бессрочном отпуске! Но вы, вы сами должны помнить свои болячки, самоубийца чёртов! Может быть, вам нравится мочиться через катетер? Я запрещаю, слышите, запрещаю эти суицидальные эксперименты! – Местоблюститель в возбуждении начал вышагивать по кабинету.
– Но, господин адмирал, эксперименты по выравниванию скоростей присутствия капитан-лейтенанта Лобачевского не требуют, – дождавшись, пока Кедров немного успокоится, подал голос Китицын. – Для этого у нас здоровых офицеров хватает. Если удастся добиться при переходе допустимых значений ускорения, тогда и вернёмся к этому разговору.
– Вас только спросить забыли, – проворчал Кедров, но Лобачевский и Китицын поняли – категорического запрета не последует. – Можете быть свободны. Оба. Вас, господин контр-адмирал, жду с докладом завтра.
Покинув «Победоносец», Аркадий тяжело вздыхает. С начальством пока всё. Теперь домой, к женщинам… Ой, трах-тибидох- тибидох старика Хоттабыча и бороду его седую семь раз с проворотом! Плетнёв смотрит понимающе, но помочь ничем не может. Это не мятую тушку командира через комингсы перетаскивать, тут силой ничего не добьёшься. Бабы – это стихия, почище любого смерча будут. Впрочем, очередной скандал это, конечно, неприятно, однако не смертельно. Лобачевский поправил фуражку и подмигнул Семёну: