* * *
– Хорошо настоялось? – уточнил папа Феликса, забирая у него миску с отваром.
– Да, – подтвердил Феликс.
Это был совершенно обыденный и в то же время очень важный вопрос.
Отвар был целебным. Он дарил жизнь, превращал беспросветное отчаяние в надежду на новый день. Поэтому Феликс тщательно его настаивал и относил в смотровую.
Сегодня на приём пришла женщина со спутанными седыми волосами, у которой не было половины зубов. Она залпом выпила смесь цитруса с розмарином, приготовленную строго по рецепту. На глазах у Феликса её бледное лицо порозовело, а в тусклых глазах заискрилась жизнь.
Пока отец Феликса помогал пациентке спуститься с кушетки, на которой он всегда проводил осмотр, мальчик думал о тех многочисленных пациентах, которые тоже ложились на неё, но которым уже не суждено было подняться. Феликсу довелось быть свидетелем стольких смертей, что и не сосчитать. Больные получали исцеление далеко не всегда.
Исцеление и смерть, отвары и наблюдение. Вот к чему сводилась вся жизнь Феликса в Тополином Доме.
* * *
Расправившись с домашними делами, Ли отправился в школу. Шёл он медленно, ступая по рыжеватым хрустящим листьям. В левом ухе у него звучала мелодия – тихая, нежная, знакомая. Госпожа Память часто её напевала, когда прогуливалась по лесу.
Эта песня поведала Ли о том, что он совсем не одинок. Что есть на свете место, где его всегда ждут, и он был очень рад это слышать…
* * *
Расправившись с домашними делами, Феликс вышел из Тополиного Дома через заднюю дверь и остановился на ступеньках. Он вгляделся в даль, причём глаза его увидели разное: левый – отца, а правый – господина во всём чёрном. Они пожимали друг другу руки в розоватых лучах рассветного солнца.
* * *
Это рукопожатие поведало Феликсу о том, что он никогда не будет одинок. Что есть на свете место, где его всегда ждут, и не важно, рад ли он это слышать.
Последний день октября тайком просочился в Тополиный Дом сквозь трещинки в черепице и крошечные дыры в половицах, принеся с собой запах горящих дубовых ветвей. Пришёл Хеллоуин, самый тёплый день в году для Феликса Викери.
Всю осень Феликс надевал перед сном перчатки, а по утрам просыпался с ледяной корочкой на ресницах. Даже летом, когда весь лес упивался солнечным светом, а Бун-Ридж изнывал от жары и мечтал о поливалках и мороженом, в Доме было холодно и сыро. Даже в августе Феликс ложился спать в длинных пижамных штанах и плотной футболке.
Впрочем, если живёшь в одном доме с господином Смерть, тут уж ничего не поделаешь. Нельзя сказать, чтобы в его присутствие в этих стенах верили все пациенты. И хотя по всему Бун-Риджу и по шахтёрским городкам, раскинувшимся чуть дальше, у гор, ходили слухи о том, что в Доме обитает некая сверхъестественная сила, посетители свято верили только надписи на табличке, прибитой над восточной дверью Тополиного Дома, на которой значилось: «Винс Викери, знахарь».