На этот раз сдвинула брови уже Иллиана.
— А не проще было бы отменить закон, чем сперва разрешать эту процедуру, а затем налагать ограничения? Нельзя просто не забирать женщин?
Торриен внимательно следил за девушкой, пока она говорила, будто считывая мельчайшие, даже самые скрытые ее вспышки раздражения, негодования, тоски по дому.
— Увы, — ответил он негромко, когда она закончила.
— Но почему?
— Потому что нам нужны сайяхасси, Иллиана, — ответил он чуть резче, чем должен был.
Девушка вздрогнула.
— Зачем? — спросила, не ожидая, что ответит. Ведь он вполне мог и промолчать. Это она — его собственность, а не наоборот.
Но он ответил.
— Потому что у нас рождается очень мало детей, — медленно произнес он, отпивая вина из бокала и продолжая следить за ее реакцией.
Иллиана вспыхнула.
Торриен тем временем продолжал:
— И каждая человеческая женщина, способная родить мирая, — на вес золота.
Девушка громко сглотнула и отставила тарелку. А затем, разглядывая завитушки на каменном кубке, проговорила:
— Золотом за нее и платят… Получается, я нужна тебе для тех же целей?
Ее голос неожиданно стал хриплым и бесцветным. Она подняла на царевича взгляд, от которого Торриен на секунду сжал губы и нахмурился. Словно его кто-то ударил. Но уже через мгновение это впечатление пропало. Он снова был спокоен, как каменная скала. Медленно взял в руки кубок и снова отпил.
— Нет, — прозвучал его ровный ответ.
Он медленно моргнул и мрачно посмотрел на нее, словно направив взгляд прямо в сердце.
Иллиана вздрогнула — золотые глаза прожгли ее насквозь. Сжала руки в кулаки и прищурилась. А затем вдруг ответила то, что совсем не собиралась говорить:
— Ты лжешь…
И сама вдруг смутилась от своей наглости.
Но ей не хотелось вот так. Не хотелось быть блюдом, до которого пока не дошли руки.
Золотые глаза царевича вспыхнули огнем, но ни один мускул не дрогнул на его лице. А затем он чуть склонил голову набок и медленно проговорил:
— Не лгу. И могу доказать тебе это прямо сейчас, мое сокровище…
Отставил бокал, поднялся с матраса и невозмутимо расстегнул пуговицу в основании рубашки. Стянул ее сперва с одного плеча, обнажив рельефные мускулы под смуглой, будто сияющей кожей, затем со второго.
Иллиана громко сглотнула, разглядывая мощную грудь, кубики на плоском, твердом животе, крупные мышцы на руках, увитых браслетами.
Торриен коснулся пряжки брюк, и пульс ударил по вискам девушки. Нарочито медленно царевич расстегнул ремень, отпустил завязки и позволил штанам упасть.
Иллиана хотела зажмуриться, но ничего не вышло. В горле пересохло, а взгляд сам уперся в огромный, твердый, как камень, член.