Схватил ее за предплечье и довольно грубо потащил к выходу.
Там за дверью стояли слуги Торриена. У шеи каждого из них зависла обнаженная сабля.
Липкий пот прошиб девушку насквозь. С каждой секундой она все сильнее понимала, что случилось нечто ужасное.
— Что произошло? — выдохнула она, когда воины потащили ее куда-то по коридору. — И где Торриен?
На самом деле она не надеялась на ответ. Если все плохо, то мираи просто не обратят на ее просьбу никакого внимания. Но стражник, что вел ее под руку, мрачно бросил:
— Царь Аджансар мертв. И ты обвиняешься в его убийстве.
Через несколько долгих минут, в течение которых Иллиану практически волокли по коридорам дворца, перед ней распахнулись высокие золочёные двери личных покоев повелителя Шейсары. И если бы повод очутиться здесь не был столь ужасным и невероятным, девушка с удовольствием рассматривала бы дивные стены, украшенные барельефами, сводчатый потолок, разрисованный из конца в конец удивительными изображениями, и само убранство огромных комнат, в которых проживал царь Аджансар.
Но сейчас все ее мысли занимали лишь слова стражника.
Царь мертв. Отец Торриена убит, и именно она обвиняется в его смерти.
Но как это, помилуй Светлейшая чета, возможно?!
Мысли метались в голове, наполняя девушку ужасом и ощущением безысходности.
Стражники провели ее через несколько комнат, и в последней из них, оказавшейся спальней, уже стояла толпа народу.
Здесь было так много стражников, что, казалось, их длинные мирайские хвосты переплетаются между собой. Все они стояли чуть в стороне у самой стены. А впереди, вокруг огромной круглой постели, выстланной белоснежным шелком, расположились несколько мираев более высокого ранга. За ними Иллиане почти ничего не было видно, хотя устрашающе неподвижное окровавленное тело то и дело выглядывало из-за широких спин.
Дарьеш стоял в изголовье. Он бросил на девушку короткий презрительно-безразличный взгляд и отвернулся. Из-за его плеча выглядывала Райела, чьи рыжие глаза были полны ярости и яда. В некотором отдалении от них в изножье постели стоял хмурый Торриен. Он сложил руки на широкой груди и мрачно смотрел на отца. Он не видел ее. И почему-то Иллиана подумала вдруг, лишь на короткое мгновение, что один Торриен из всех трёх детей царя Аджансара по-настоящему скорбит. Настолько незнакомым, отрешенным и пустым стал его взгляд.
Немедленно броситься к ненаследному царевичу Иллиане помешала лишь стража. Не только своя, но и та, что почему-то стояла возле Торриена. Словно его тоже в чем-то подозревали.