— Ну уж и тебе подставляться не имело смысла, правда? — громко воскликнула Райела. — Раз нож лежал у тебя в комнате. Кто последний касался его, Дар?
Царевич сделал непонятное движение, дернув щекой, и ответил:
— Почем я знаю? Когда тебя пытаются убить, мало думаешь о таких мелочах, как сохранность орудия убийства, — протянул он, с довольной мстительностью глядя на Иллиану. — Я вынул нож и отбросил в сторону. Все.
— Я не пыталась тебя убить! — воскликнула девушка, погрузив пальцы в растрепанные волосы, которые она не успела убрать в косу. Сейчас они лежали на ее плечах пышными, всклокоченными волнами цвета белого золота. При этом Иллиана то и дело ловила сквозь злой взгляд Дарьеша проблески знакомого интереса.
Это всколыхнуло в голове неприятное воспоминание о том, что наследник Шейсары любит блондинок. Особенно таких светлых, как она.
Выходит, не так-то уж он на нее и злился?..
— Тебя никто не спрашивает, — прошипела тем временем Райела, неприлично тыкая в девушку острым пальцем. — Ты покушалась на моего брата средь бела дня! При свидетелях! И никто не поверит, что после такой глупой жестокости ты не могла совершить подобную же с нашим отцом! Только на этот раз удачно!
— Я. Не. Покушалась на твоего брата! — выкрикнула Иллиана, от бессилия теряя контроль. — Я защищала подругу от смерти!
— Ой, перестань, — скривился Дарьеш, — прерывая ее на полуслове. — Ничего Миллите не угрожало. Стал бы я вредить собственной хасси, что за дурацкие фантазии?
Махнул рукой так, словно сказанное им очевидно любому дураку. И, что самое ужасное, его слова звучали крайне правдоподобно! А что стоит ее точка зрения против точки зрения наследника? Мирая, который уже сейчас является некоронованным правителем государства?
— Конечно, это бред, — подтвердила Райела, будто вколачивая последний гвоздь в ее гроб. — Какой смысл слушать убийцу?
— Хватит! — резко оборвал Торриен, сжав челюсти и подойдя ближе. — Никто не смеет называть мою сайяхасси убийцей.
— Сайяхасси? — переспросила Райела, и Иллиана краем глаза увидела, как губы казиса Саримарха дрогнули в улыбке.
Что было в голове у первого жреца, оставалось лишь догадываться. Очень часто казалось, будто он улыбается вовсе невпопад. Словно умалишенный. Но иногда, спустя время, Иллиана с запозданием понимала смысл каких-то случайно оброненных им фраз, и тогда становилось ясно, что этот мирай никогда и ничего не говорит просто так. И каждая его зловещая улыбка на самом деле имеет какой-то скрытый смысл.
Это пугало.
И все же, несмотря на двоякое выражение лица, главный жрец мираев оставался вторым человеком в этой комнате после Торриена, в чьих глазах то и дело вспыхивала и гасла скорбь.