Этого Иллиана не могла понять.
— Я… весь день была дома, — соврала девушка, надеясь сбить парня с толку. Но уже сейчас понимала: если он видел, как она уезжала прочь на карете, то это бесполезно.
— Правда? — скривился Фендор.
— О да! — вдруг важно закивала Дарилла, незаметно подмигнув дочери. — Илли помогала мне сортировать любисток. Все утро расфасовывали эти сушеные листья. Скажу я тебе, мусору от них! Не оберешься. Зато какой эффект! Говоря по секрету, у меня эту траву мешками берет один наш сосед. Муссер Карвил. Лысоватый такой, у него еще живот размером с арбуз. Говорит, мол, работает безотказно! Заварил с вечера пару стаканов, и всю ночь стручок — как штык!
— Мама! — воскликнула Иллиана, не зная, то ли краснеть, то ли смеяться. Про муссера Карвила, который всегда казался ей мягким и приличным мужчиной, ей совсем не хотелось думать вот в таком ключе. Теперь же каждый раз при встрече она будет представлять его «арбуз» и его «стручок».
— А что такое? — с притворным изумлением переспросила Дарилла и улыбнулась.
Покачав головой, девушка ответила:
— Мне теперь от этой картины никогда в жизни не избавиться. — И все же прыснула со смеху.
И только Фендор молчал, оставаясь абсолютно серьезным. И, когда уже, казалось, напряженность в разговоре совершенно сошла на нет, он неожиданно произнес:
— А я-то думал, ты в Верхнем городе была, а не любисток расфасовывала. Даром что видел, как ты въезжала туда на карете.
Новость прозвучала как гром среди ясного неба.
— Что?! — выдохнула Дарилла.
Иллиана шлепнула себя по лбу и закрыла ладонью глаза, предварительно бросив на друга укоризненный взгляд.
— Карета увезла тебя в Верхний город?! — продолжала охать мать.
— Это была не карета, а ландо, — вяло ответила девушка, уже подыскивая пути к отступлению.
— Да какая, к дымным демонам, разница? — возмущалась Дарилла. — Ты хоть представляешь, чем тебе это грозит?! Так… твой этот молодой человек, получается, мирай, что ли?!
Она рухнула на стул, тяжело дыша, и приложила руку к груди.
— Ну все, я этого не выдержу, — проговорила мать, закатив глаза.
— Мама, успокойся, все уже закончилось. Мы… поссорились. И никогда больше не увидимся. Скорее всего…
— Скорее всего? Поссорились? — бормотала старая женщина. — Ох, не уверена, что я хочу слышать подробности.
— А я вот хочу, — сложил руки на груди Фендор.
— А тебя это не касается, — бросила девушка, стиснув зубы.
Если бы не этот «помощничек», никто бы ничего не узнал. И мама бы сейчас не планировала побыстрее отдать концы, лишь бы не видеть, как дочь навсегда увезут в Верхний город. Сказать, что Иллиана была зла, — ничего не сказать.