Все были там. В месте, темном месте, где ваши жизни и ваши отношения не те, что вам хотелось бы. Это было не похоже ни на один элемент, что был вначале, и теперь тебе становилось интересно, к каком концу это все приведет в итоге.
Оно на кончике твоего языка и теплыми словами ты не можешь положить туда. Вместо этого оно находится в резкости твоего голоса и холода, что окружает их.
Мы были здесь так много раз. Это тот же огонь, та же ситуация, но на этот раз все по-другому – слова, огонь, которым он дышла заставляли сходить меня с ума. Мне хотелось спасти его.
Не знаю, это появляется в тебе, когда ты рождаешься или чему-то учишься, но борьба с пожарами – это образ жизни. Это то, кто он есть. Я бы никогда не изменила это. Для того чтобы попасть в горящее здание и отдать свою жизнь за чужих – требуется особенный вид человека.
Но, в конце концов, когда тебе придется жить вне пожара, что тогда?
Где оставить тех, кто отдаст свои сердца этим героическим, одержимым людям?
Хотела бы я знать.
– Что ты хочешь, Обри? – его тяжелый взгляд притягивал к себе. Я так устала, что едва могла держать глаза открытыми. Я просто сделала вывод, что мы нуждались в этом. Прямо сейчас, в темноте, где мы проросли корнями, мы разговаривали.
– Я не знаю.
Его голос был полон разочарования, когда он повторил вопрос.
– Скажи мне, что ты хочешь.
«Брак. Тебя дома».
– Тебя, – сошлась я на одном. На сейчас.
«Я не могу выложить все сейчас».
– У тебя это уже есть. Я здесь, – решительно надавив пальцами на закрытые глаза, он спросил: – Ты любишь меня? – его голос был охрипшим и скрипел как гравий, и мое сердце было словно открытая рана.
Я хотела вырвать это чувство из груди. Вырвать молчанием.
– Всегда.
Джейс кивнул. Его глаза закрылись, а потом медленно открылись, смотря в мои.
– Ты делаешь хорошую мину при плохой игре. Это так. Но я вижу, что это делает с тобой. С нами.
Он больше ничего не произнес.
– Иногда ты сводишься меня с ума. Это будто смотреть, как огонь разрушает все, что ты любишь. У меня есть возможность его потушить, но я не могу. Мне нужен ты для этого. Мне нужно, чтобы ты понял, как это тяжело для меня и сейчас...
– Я понимаю, – Джейс покачал голой, будто не хотел больше слышать. – Я не уверен, что ты понимаешь.
– Почему ты так поздно был с Брук?
– Мы разговаривали.
Я знала, что мне не о чем беспокоится, но наш мозг иногда работает смешным образом и ставит сомнение там, где ему не место.
– Я всего лишь пытаюсь помочь ей, Обри. Она борется, и этим помогает, если есть кто-то рядом, кто понимает.
– Я нет?
– Нет. Ты не можешь, – казалось, он сразу почувствовал, что эти слова причинили мне боль и поспешил добавить: – Это не твоя вина. Просто... Я не знаю, что это, но это ничего не значит, кроме того, что я друг для нее. Она ничего не ждет. Я просто там, чтобы поговорить с ней.