После сборки пришлось пережить ещё один шмон. Возможно, и не такой дотошный, но всё равно неприятный. «Последний бутырский шмон…» — отметил я про себя. Ни жарко ни холодно от этого открытия не было. Знал, что в самое ближайшем будущем на смену шмонам тюремным придут шмоны лагерные. Вряд ли грядущие шмоны будут приятней и человечней, чем шмоны предыдущие.
Удивило, что перед посадкой в автозаки, призванные доставить нас на вокзал, отправлявший нас капитан-уфсиновец предложил желающим взять новенькие чёрные телогрейки и такие же чёрные штаны. С одной стороны такое предложение имело знак «плюс»: администрация проявила заботу по отношению к арестантам. С другой стороны веяло от такого «плюса» замогильным холодом и перечёркивался он жирнющим «минусом»: если сами мусора ватную одежду в дорогу выдают, значит, везут непременно куда-нибудь в лютое Заполярье, где не то, что срок отбывать, но и просто жить человеку совсем несладко.
Впрочем, тут же подтвердилась репутация всякой тюремной сборки как рассадника всех возможных слухов и новостей, ибо заметалась в этапной группе то ли переданная с воли, то ли утекшая из мусорской среды информация: повезут нас в Мелгород. Это никак не соответствовало только что предложенным ватным штанами телогрейкам. Пункт нашего следования располагался почти в шестистах километрах к югу от Москвы, в местах, где абрикосы не только растут, но и вызревают.
Конечно абрикосовые края — это лучше, чем Архангельск или Томск, только радость отбывать срок в тёплых местах — совсем малокалиберная. Потому что климат, среднестатистическая температура и прочие погодные штучки — не самое важное. Самое важное — это положуха, обстановка в той зоне, где придётся отбывать срок. Этот фактор из массы показателей складывается. Ответы на вопросы: бьют ли мусора в зоне, можно ли качать права, как кормят, сложно ли с мобильной связью и т. д. — только очень немногие составляющие этого фактора.
Увы, не нашлось в этапной группе тех, кто по прошлым срокам отбывал в мелгородских местах. Зато немало обнаружилось других, у кого кто-то из близких в этих местах сиживал. И тут мнения противоречиями клубились.
Кто-то со ссылкой чуть ли не на родного брата утверждал, как гвозди заколачивал, что положуха в мелгородских зонах — «сто пудов», что мусора там не кровожадные, что козлы своё место знают, словом, сидеть можно.
Другие, опять же со ссылкой на очень близких и очень уважаемых, заверяли, что в тех краях одна зона красней другой, что на каждой встречают через «через дубинал», что там в любой день без причин запросто могут «подмолодить». Понизив голос до трагического шепота добавляли: ежегодно на мелгородских зонах по причине мусорского беспредела кто-то вздёргивается или вскрывается.